Анатоль Франс - Комм Атребат

Тем временем с обозами было неспокойно: дозоры солдат захватывались врасплох, выбивались из сил, обращались в бегство, а раз утром нашли центуриона Фузия с распоротой грудью повещенным на дерево у самых Золотых ворот.

В римском лагере знали, что весь этот разбой учинял Коммиус, некогда царь благодаря дружбе Рима, ныне же предводитель шайки грабителей. Марк Антоний велел действовать решительно, дабы обеспечить безопасность солдат и колонистов. И предвидя, что хитрого галла взять будет не просто, предложил претору немедленно дать устрашающий пример. Сообразуясь с намерениями своего начальника, претор велел поставить перед судилищем двух атребатов, богаче которых не было в Неметоцене.

Одного звали Вергал, а другого Амбров. Оба они были знатного происхождения, и оба они первыми из всех атребатов вступили в дружбу с Цезарем. Плохо награжденные за свою поспешную покорность, лишенные всего своего почета и большей части своего имения, непрестанно притесняемые грубыми центурионами и жадными судейскими чиновниками, они осмелились глухо высказать какие-то жалобы. Подражая римлянам, они носили тогу и жили в Неметоцене, простодушные и тщеславные, в унижении и гордости. Претор допросил их, приговорил к казни, положенной отцеубийцам, и в тот же день отдал ликторам. Они умерли, сильно сомневаясь в латинском правосудии.

Таким путем квестор, быстро проявив твердость, укрепил бодрость колонистов, возносивших ему свои хваления. Городские судьи Неметоцены, благословляя его отеческую бдительность и благочестив, вынесли декрет о постановке ему бронзовой статуи. После чего несколько латинских купцов, которые отважились выйти за город, были захвачены и перебиты конницей Комма.

Префектом конницы, размещенной в Неметоцене атребатской, был Кай Волузений Квадрат, тот самый, который завлек некогда царя Коммия в западню и сказал сотникам своего конвоя: «Когда я, в знак дружбы, подам ему руку, бейте его сзади». Кая Волузения Квадрата уважали в войсках за повиновение военному долгу, твердость и храбрость. Он был щедро награжден и пользовался почетом, связанным с военными заслугами. Марк Антоний наметил его для преследования Комма.

Волузений усердно выполнял доверенное ему поручение. Он устраивал Комму засады, и, держа постоянную связь с его грабителями, все время тревожил их. Тем временем Атребат, знавший много военных хитростей, изнурял римскую конницу быстротой своих передвижений и захватывал одиночных солдат, Пленников своих он убивал из религиозного чувства, надеясь привлечь богов на свою сторону. Но боги скрывают свои намерения так же, как и лицо. И именно, по совершении одного из помянутых богоугодных дел, Комм очутился в наибольшей опасности. Бродя в то время по области морэнов, он только что ночью зарезал на камне в лесу двух молодых и красивых пленников, когда при выходе из лесу он со своими сподвижниками оказался настигнутым конницей Волузения, лучше вооруженной и более искусной в маневрировании. Она окружила Комма и убила у него много людей и коней. Впрочем, ему удалось пробиться вместо с наиболее ловкими и самыми смелыми атребатами. Они бежали, летя во весь опор к отмелям, где хмурый океан катит валуны по пескам. Стоило им повернуть голову, чтобы увидеть за собой дальний блеск римских шлемов.

Вождь Комм крепко надеялся убежать от этой погони. Кони их были быстрей и менее нагружены, чем вражеские. Он рассчитывал скоро добраться до кораблей, ожидавших его в ближайшем заливе, погрузиться со своими друзьями и уплыть к острову британцев.

Так думал вождь, и атребаты ехали молча. Порой неровная местность или купы деревьев скрывали от них всадников Волузения. Потом оба отряда вновь обнаруживали друг друга на огромной и серой равнине, но были все еще разделены обширным и все растущим пространством земли. Светлые медные шлемы растянулись, и Комм видел за собой только невысокое облако пыли, двигавшееся у горизонта. Уже галлы радостно чуяли в воздухе испарение морской соли. Но с приближением к берегу пыльный подъем замедлил ход галльских коней, и Волузений стал выигрывать пространство.

Варвары, у которых был чуткий слух, уже слышали, как доносятся к ним слабые, едва различимые и страшные латинские крики, когда с вершины песчаного бугра, за изогнутыми ветром ивами, они увидели мачты кораблей, собранных в излучине пустынного берега.

Они выразили свою радость продолжительным криком. А вождь Комм поздравлял себя с предусмотрительностью и удачей. Но едва начав спускаться к берегу, они стали на полугоре, видя с отчаянием, что прекрасные венетские корабли, широкие в боках, очень высокие на корме и носу, сидят на сухом песке, бесполезные на долгие часы, пока дремлет вдалеке отступившее море. При виде этого они так и остались, неподвижные, бессмысленные, потупившись на своих запаренных коней, которые, едва держась на усталых ногах, клонили головы от берегового ветра, бившего по глазам вихрами их длинных грив.