Александр Немировский - Слоны Ганнибала

Газдрубал построил лагерь на холмах милях в пяти от Ибера, на берегу которого стоял римский лагерь. Первые дни враги прощупывали друг друга, вступая в мелкие стычки. Наконец карфагенский полководец решился на сражение. В полдень войско пунов покинуло свой стан и спустилось на равнину, к реке.

Римское войско было построено, как обычно, манипулами. Впереди стояли манипулы гастатов, самых молодых воинов, за ними — манипулы более опытных бойцов — принципов, строй замыкали триарии, воины, испытанные во многих битвах. Полководцы вводили их в бой в случае крайней необходимости.

Это было первое сражение, в котором пришлось участвовать Масиниссе. Воины его отряда имели по два коня. На одном они скакали, другого держали на поводу. Во время битвы они перескакивали с уставшей лошади на свежую. Сам Масинисса решил положиться на одного Мерга.

Страшен был натиск римских манипул. Римляне знали, что от исхода сражения зависит их возвращение на милую сердцу родину, и они решили или победить, или умереть. Другое дело иберы, из которых состояло войско Газдрубала. В случае победы им предстояло отправиться в Италию на помощь Ганнибалу. Иберы предпочитали потерпеть поражение на родине, чем идти на чужбину.

И потому, едва только с обеих сторон были брошены дротики, центр карфагенской армии, состоявший из иберов, начал отступать. С большим упорством шел бой на флангах, где Газдрубал поставил ливийцев. Никакими усилиями римлянам не удавалось раздвинуть эти фланги, но и Газдрубал не мог их сомкнуть и повторить в Иберии Канны.

Римляне ввели в бой свою многочисленную конницу, преимущественно из иберийских союзников. Но всадники Масиниссы, уступавшие римской коннице в численности, надежно прикрывали свое войско. Каждый нумидиец сражался за двоих. Их кони не знали устали. А Масинисса сражался за пятерых. Всадник на белом коне появлялся то там, то здесь, и казалось, что это сам бог Мелькарт в человеческом облике.

К вечеру, сломленные искусством римских бойцов, карфагеняне начали отступать к своему лагерю. Нумидийцы следовали за пехотой, защищая ее фланги.

Но что это такое? Всадник на белом коне отделился от своих и понесся в самую гущу римлян. Не успели римляне крикнуть, как Масинисса подскакал к знаменосцу и выхватил у него из рук полотнище с изображением дятла — значок манипула. Крик ужаса вырвался из сотен глоток. Потерять знамя легион равносильно поражению. Позор ожидает всех. Несколько римских всадников рванулось в погоню за смельчаком.

Масинисса прижался к шее Мерга. Ветер свистел у него в ушах и раздувал римскую тряпку, которую он не успел засунуть в плащ. На мгновение Масинисса пожалел, что во время боя не имел двух коней. Мерг устал, он тяжело дышит, а у римлян свежие и сильные кони. Римляне нагоняют. Тряпка, которую он держит в левой руке, притягивает их и умножает ярость. Враги уже могут достать его или Мерга дротиком. Чего же они медлят? Масинисса взглянул вперед и увидел в нескольких шагах от себя широкий ручей. «Римляне хотят меня взять живьем», — подумал Масинисса и хлестнул Мерга римской тряпкой.

Легко, без каких-либо усилий, лошадь взвилась под ним и перелетела через ручей. Римляне едва удержали своих коней у обрыва. Обернувшись, Масинисса слышал бессильные проклятия, которые враги посылали ему вдогонку.

Проскакав еще немного, нумидиец спешился. Бросив на землю римское полотнище с изображением птицы, Масинисса стал рядом с Мергом и погладил его по крутой потной шее.

Мерг вздрогнул и протянул черную губу к своему господину, словно желая схватить его за край одежды.

— Софониба не знает, от какой мы с тобой ушли беды, — сказал тихо Масинисса.

В годы своих странствий по Ливии, когда ему подолгу приходилось быть одному или находиться среди чужеземцев, Масинисса привык разговаривать с Мергом. Ему казалось, что конь понимает слова и отвечает по-своему — наклоняет голову, поводит ушами и тихо ржет.

— Эту римскую птицу, — продолжал нумидиец, — я пошлю Ганнону. — Пусть старик повесит ее у себя над головой, а если ему будет мало одной этой птицы, мы с тобой добудем другую. Правда, Мерг?

Мерг затряс головой и тихо заржал.

Небо уже покрылось звездами. Из-за гор показался лик Танит, и долина Ибера озарилась ее мягким светом. Масинисса стоял, запрокинув лицо; взгляд его перебегал от одного созвездия к другому. Так кормчий в безбрежном море ищет звезду, указывающую путь гауле. А разве любовь, которую дарует Владычица людям, не та же звезда? Чем бы были без нее смертные? Они бы рыли землю, как кроты, и ползали бы по ней, как черви. Они бы затерялись во мраке жизни, погрязли в своих жалких будничных делах и заботах без цели и желаний, без светлой радости и окрыляющих надежд. Без любви они не пели бы песен и не перебирали струны из овечьих кишок. Без тебя, о Танит, они не рвали бы цветов и не называли своих возлюбленных их именами.