Александр Немировский - Мифы древности - Ближний Восток

В мифе все спорно и проблематично, начиная с самого понятия «миф». Единственное, что не вызывает сомнения, — глубочайшая его древность. Она недосягаема для мысли, и поэтому не возникает вопроса о родине мифа. Однако с полной определенностью может быть вычленен и назван древнейший регион фиксации мифов. Это Ближний Восток, где уже в конце IV тысячелетия до н. э. (ок. 3200 г.) появилось письмо, и вместе с ним открылся единственный шанс спасти от забвения многое из того, что люди мыслили о себе и об окружающем их мире, понять, как они представляли свою зависимость от могущественных и непонятных им сил природы. Впервые на Ближнем Востоке боги, до этого высекаемые из камня и вылепливаемые из глины, изображаемые на стенах пещер, обрели имена, вступили в родственные связи друг с другом и в воображаемый диалог с людьми. Письменность стимулировала мифотворчество. Мифы множились и разрастались, обогащаемые мифообменом между народами. Все настойчивей и шире в священную сферу мифов вторгались светские, сказочные мотивы. Постепенно, несмотря на консервативную силу религии, рассасывается архаический пласт мифов, питаемый человеческими жертвоприношениями. Архаические мифы преображаются, переосмысливаются в духе новых общественных интересов и задач. Происходит то, что принято называть актуализацией мифов.

Европейцы, вовлеченные в круг христианской мифологии, были знакомы с мифами греков и римлян, благодаря широко распространившимся с изобретением книгопечатания произведениям древних авторов. Но о древнем Ближнем Востоке и его мифах они долгое время могли судить лишь по еврейской Библии и её греческому и латинскому переводам. Библия и поныне не утратила значения важнейшего источника истории и культуры всего ближневосточного ареала. Однако благодаря целому каскаду дешифровок древнейших памятников письменности и успехам в освоении мертвых языков этого региона стало возможным рассмотреть мифологические системы значительно более древние, чем библейская, и представить себе их во всем богатстве и художественном совершенстве.

Объединение в рамках одной книги древнейших шумерских, аккадских, хеттских, хананейских, египетских и, наконец, еврейских мифов обусловлено географической, политической, экономической и культурной близостью народов классического Востока. Не случайно ещё до того, как были записаны уже не клинописью, а алфавитным письмом библейские предания, на Ближнем Востоке различные племена почитали многих богов и героев с одними и теми же или сходными функциям, а часто и с одинаковыми именами. Эта же близость позволяет рассматривать еврейскую Библию, независимо от времени написания отдельных её книг, как итог религиозно-мифологического развития не одного народа и не одной страны Ханаан, захваченной и освоенной израильско-иудейскими племенами, а всего Ближнего Востока и примыкающего к нему географически и исторически Египта, страны библейского Исхода. Именно поэтому понятие "библейская археология" шире, чем раскопки на территории древнего Израильско-Иудейского царства. Но включение библейских преданий в общий корпус мифов Ближнего Востока не противоречит тому, что авторы ветхозаветных книг игнорируют мифы своих ближневосточных соседей таким же образом, как позднее христиане, идущие по их следам, отвергали античную мифологию как язычество. Влияние ближневосточного «язычества» на иудаизм проявляется на содержательном и художественном уровне — ведь ветхозаветные авторы работали над тем же материалом, но выстраивали на нем монотеистическую концепцию.

Мир ближневосточных мифов, отстоящий от нас на тысячу километров и на пять тысячелетий, предстает не просто более отдаленным во времени, чем мир мифов Эллады, но неизмеримо более сложным и запутанным.