Всеволод Иванов - Александр Пушкин и его время

23 декабря, на самом излете 1829 года, Пушкин пишет стихотворение, где ясно видно смятенное, тревожное состояние его духа:

«Генерал, — пишет Пушкин по-французски генералу Бенкендорфу. — …Покамест я еще не женат и не зачислен на службу, я бы хотел совершить путешествие во Францию или Италию. В случае же, если оно не будет мне разрешено, я бы просил соизволения посетить Китай с отправляющимся туда посольством…

Всецело полагаясь на вашу благосклонность, остаюсь, генерал, вашего превосходительства нижайший и всепокорнейший слуга.

Александр Пушкин. 7 января 1830».

Ни то, ни другое высочайше разрешено не было, и Пушкин в Петербурге — один со всеми его делами.

«Высылай ко мне скорее Дельвига, если ты сам не едешь, — взывает Пушкин в Москву к князю Вяземскому уже в конце января. — Скучно издавать газету одному с помощию Ореста, несносного друга и товарища [19] [19] Орест Сомов. . Все Оресты и Пилады на одно лицо. Очень благодарю тебя за твою прозу — подавай ее поболее. Ты бранишь Милославского [20] [20] Исторический роман Загоскина. , я его похвалил. Где гроза, тут и милость. Конечно, в нем многого недостает, но многое и есть: живость, веселость, чего Булгарину и во сне не приснится. Как ты находишь Полевого?.. Но критика Погодина ни на что не похожа. Как бы Каченовского взбесить? стравим их с Полевым».

Письмо явно профессионального, литературного характера, видно, что его писал редактор газеты. Но этот редактор — Пушкин, и далее его письмо звучит уже по-пушкински:

«Правда ли, что моя Гончарова выходит за архивного Мещерского? Что делает Ушакова, моя же?»

А в Москве событие: неожиданно ночью прискакал в Москву царь Николай со своим двором.

Москва «заварила пиры да балы», и Натали Гончарова включена «в самое первое созвездие красоты», дивившее общество. Натали блистает на балах, участвует в живых картинах генерал-губернатора Москвы князя Дмитрия Владимировича Голицына. Вся Москва восхищена «бесподобной Лазаревой, очаровательной Алябьевой, ослепительной Гончаровой».

На запрос Пушкина о Гончаровой последовал ответ— князь Вяземский на балу у генерал-губернатора в его доме на Тверской видит Натали Гончарову… Молодой человек И. Д. Лужин должен был с ней танцевать, и Вяземский просил его заговорить с красавицей о Пушкине.

Молодой человек поговорил. Оказалось, что Натали и присутствовавшая на балу ее маменька Наталия Ивановна говорили о Пушкине неожиданно тепло и, узнав, что Лужин едет в Петербург, просили кланяться.

Лужин встретил Пушкина у Карамзиных и передал ему добрые вести.

И поэт немедленно мчится в Москву.

Но и на этот раз Пушкин скачет в Москву не прямо, а через все те же Малинники. Что влекло его? Не встреча ли с тайным, но верным другом, встреча, которая могла оказаться последней свободной встречей? Или, может быть, он искал там совета? Или благословения?

4 марта Пушкин выезжает из Петербурга в Малинники, а 11 марта из Малинников в Москву. В это время князь Вяземский уже в Петербурге и сидит за редакционным столом «Литературной газеты».

Пушкин 14 марта уже пишет Вяземскому из Москвы:

«Третьего дня приехал я в Москву и прямо из кибитки попал в концерт, где находилась вся Москва. Первые лица, попавшиеся мне навстречу, были Н. Гончарова и княгиня Вера…»

Итак, Пушкин снова в Москве, и снова «огончарован», еще крепче, чем раньше…

Пушкин теперь постоянно бывает у Гончаровых — положение его как претендента на руку Натали, видимо, совершенно определилось.

«Бог мне свидетель, — пишет 5 апреля Пушкин Гончаровой-матушке, — что я готов умереть за нее; но умереть для того, чтобы оставить ее блестящей вдовой, вольной на другой день выбрать себе нового мужа, — эта мысль для меня — ад».

Пушкин в самом деле был провидцем… Недалек уже был тот год, когда Натали Пушкина действительно окажется «блестящей и вольной вдовой»…

И, словно успокоившись на этом страшном предвидении своего конца, Пушкин говорит о том, как же будут они жить с Натали.