Юрий Нагибин - Мартин Андерсен-Нексе

— Там и будет, другого нет.

— А ваша семья, родители, муж?..

— Родители в Гражданскую от тифа умерли. Муж?.. — Она улыбнулась. — Был у меня Коля-пулеметчик. Из нашего полка. Под Сивашом срубили. — Она говорит обо всем этом просто, как о давно выболевшем в сердце. — А вот скажите, товарищ Нексе, почему вы у себя в Дании революцию не сделали?

Нексе помолчал, думая.

— Потому что у нас Ленина нет.

— Понятно, — наклонила русую голову женщина…

…А ночью мороз завернул еще круче, и печурка уже не могла справиться с ним. И как-то получилось, что в своем закутке Нексе и сероглазая женщина сперва во сне, а потом в яви стали сближаться, ища в другом спасение от стужи. И тут послышался ее напряженный шепот:

— Погоди, товарищ!.. Такой помощи тебе не обещали… Надо же, весь седой, а какой сильный!.. Да погоди, я сама. — И совсем тихо, добро: — Ладно, согреемся друг о дружку. Уж больно холодно в мире…

…На перроне Самарского вокзала Нексе машет вслед уходящему поезду. Из теплушки высунулась сероглазая женщина и тоже машет ему платком, машет долго…

…Детский дом имени Мартина Андерсена-Нексе. В физкультурном зале, служащем и для проведения всевозможных торжеств, перед строем бедно одетых детей худенькая девочка с мученическим видом приветствует Нексе на немецком языке.

— Либер геноссе Нексе!..

С удрученным видом девочка сообщает, что воспитанники детского дома, носящего имя великого пролетарского писателя Андерсена-Нексе, обещают в честь его приезда учиться еще лучше, укреплять дисциплину и отдавать остающиеся силы от учебы общественной работе.

Когда девочка отмучилась, ребята по знаку директора Дома вяло захлопали в ладоши.

— Спасибо, дети, — смущенный этой натянутой обстановкой говорит Нексе.

Его прямо с губ переводит учительница немецкого.

— Вы даже не представляете, как меня тронуло, что вашему Дому присвоили мое имя. Я ужасно рад, что вижу вас. Вы не такие худые, как я боялся.

— Это от сидячей жизни, — охотно пояснил крупный мальчик с одутловатым лицом. — Мы для физкультуры одеты, а гулять не можем.

Нексе видит, что на всех детях — ужасающие тряпичные тапочки. Это окончательно выбивает его из колеи. Он косится на свой мешок — при отсутствии обуви его дары выглядят довольно неуместно.

Положение спасает запоздавший воспитанник. Он прошмыгнул в зал — огненно-рыжий, веснушчатый крепыш с блестящими зелеными, как у ежа, глазами, полными любопытства и готовности к чуду. Он увидел коренастого, красивого человека с седыми легкими волосами и молодым, сейчас притуманившимся взглядом и влюбился в него всем своим огромным сердцем.

— Папа! — вскричал он упоенно, кинулся к Нексе и повис у него на руке.

Его крик словно расколдовал это сонное царство.

— Папа!.. Папа! Наш папа приехал! — закричали обездоленные дети и окружили Нексе.

Он был сильным человеком, но тут не выдержал и заплакал…

…В тот вечер долго не давали отбоя ко сну в детском доме. Нексе с ребятами сидел в физкультурном зале перед чугунной, докрасна раскаленной печкой. Он рассматривал рисунки местного художника Бори Иванова. Была тут и учительница немецкого языка, помогавшая общению детей с писателем.

— Ну, а это кто? — спрашивает Нексе о красивом всаднике с шашкой на боку, вздыбившем вороного коня.

Боря Иванов молчит, потупившись.

— Это он тебя так нарисовал, — выдала секрет девочка, говорившая приветственное слово.

Иванов с ненавистью посмотрел на нее.

— Вон ты меня каким красавцем представлял! — сказал Нексе. — А я старый, седой и без шашки.

— Я теперь иначе нарисую, — пробурчал Иванов.

— Подари мне этот рисунок, — попросил Нексе.

— Нет! Это глупость! Я новый подарю.

— На конях я никогда не скакал, — говорит задумчиво Нексе. — А вот на быках и волах верхом ездил. Я в детстве пастушонком был, пас большое хозяйское стадо. И очень дружил с одним быком и одним волом. И ездил у них на голове между рогами.

Дети слушают вежливо, но как-то равнодушно.

— У меня было тяжелое детство. Я батрачил на хуторян. Плохо питался и оттого, наверное, плохо рос. Вставал затемно и бежал босиком через заснеженный двор…

Его удивило выражение отчужденности и скуки на лицах детей. Ему-то казалось, что он нашел путь к их сердцу.

— Папа, — проникновенно сказал рыжий мальчик, — мы про бедность и голод все знаем. Расскажи нам про красивое.

— Я видел мало красивого в жизни, — тихо сказал Нексе.

— Ну, придумай, ты же писатель.