Юрий Нагибин - Волхвы

— Что с вами случилось? — спрашивает Алазар. — Почему вы покинули меня?..

Пчелы пляшут, жужжат, он улавливает радостную ноту в их жужжании, но не слышит ответа на свои вопросы.

— Скажите мне так понятно и ясно, как вы умеете это делать, — просит Алазар. — Не хотите?.. Или я отвык от вашего языка, забыл его? А может, вы забыли мою речь в разлуке?.. Мы же не стали чужими? Вы танцуете передо мной, а перед вами танцует моя душа…

Кружевной танец продолжается…

83. Бивуак. Короли умылись, утолили жажду, наполнили свои фляжки, теперь они готовы к продолжению путешествия.

Сейчас они допивают зеленый чай у потухшего костра, впервые допустив в свой круг Алазара, Мельхиор, чередуя глоток чаи с затяжкой из красиво инкрустированного кальяна, Ведет такую речь:

— Мы долго приглядывались к тебе, Алазар, проверяли тебя и пришли к общему выводу: ты эту проверку выдержал.

Алазар глубоким поклоном поблагодарил мудрецов за лестный отзыв и признание его скромных заслуг.

— Провидение послало нам жесточайшие испытания, — продолжает Мельхиор, — это мудро и справедливо. Мы идем к Божественному Младенцу, а оттуда в вечность. Достойны ли избранники такой высокой чести? Все наши спутники или погибли, или трусливо бежали, или, хуже того, оказались гнусными предателями. Один ты не уронил себя, хотя и не принадлежал к числу наших людей. Мы считаем, что ты достоин вместе с нами явиться в Вифлеем.

Мельхиор кончил на высокой ноте, и оба короля выразили согласие с ним: Бальтазар — по обыкновению, сдержанно, Гаспар — шумно и радостно.

Ответ Алазара ошеломил королей.

— Благодарю вас, высокочтимый король Мельхиор, мудрейший из мудрых, от всей души недостойного, но преданного ученика благодарю за щедрое приглашение. Благодарю вас, великие короли и светочи, — повернулся он к Бальтазару и Гаспару и каждому отвесил поклон. — Но я не заслужил этой чести. И не могу принять вашего воистину царского дара.

— Что это значит? — мгновенно вскипел Бальтазар.

— Я уже говорил вам, что не ставил себе возвышенных целей, когда пустился в путь. Я искал своих пчел, сейчас нашел их, или они нашли меня, и должен вернуться домой.

— Что значит «домой», Алазар? — укоризненно сказал Мельхиор. — Сейчас дом праведных там, где распахнулись глаза Божественного Дитяти.

— Наверное, я недостаточно праведен, — возразил Алазар. — И для меня мой дом, где моя жена, которая должна вот-вот родить. Я нужен ей и будущему ребенку больше, чем Вифлеемскому Младенцу. Да, — твердо сказал он, предупреждая возражение Бальтазара. — Мое место возле нее. Она зовет меня. Я видел ее измученные глаза, которые она потом закрыла, потому что сердится на меня.

— Что значит «видел»? — ехидно спрашивает Бальтазар. — Неужели у тебя такое острое зрение?

Похоже, вечные придирки и стойкое недоброжелательство мага вывели из терпения Алазара. Он был покладистый и добрый человек, но с чувством собственного достоинства. Он оставался спокоен, лишь в голосе зазвенел металл:

— «Видеть» значит «видеть» — глазами. Этой ночью я видел свою жену, как и почти все предыдущие ночи.

Это задело Мельхиора.

— Мы тоже умеем видеть то, чего видеть нельзя. Мои спутники, короли Бальтазар и Гаспар, видят на земле, а я вижу на земле и в небе. Но мне нужна труба, Бальтазару — порошки или курения, Гаспару — зеркала. Без этих приспособлений никакое волшебство невозможно.

— Я не волшебник, — говорит Алазар. — Да, я начал учиться тайноведению, но с этим покончено. Я больше не верю в волшебство.

— Во что же ты веришь? — спросил Мельхиор.

— Верю в воображение и чувства. Курения, зеркала и прочие средства служат лишь для возбуждения собственных чувств человека и его фантазии, обычно дремлющих в нем.

— Вон как заговорил мой робкий ученик! — Мельхиор улыбается, но в глазах его злость. — А ты можешь привести пример?

— Да! Мы уговорились с женой в одно и то же время смотреть на яркую звездочку в созвездии Андромеды и сильно-сильно думать друг о друге. И что же — в эти мгновения мы видим друг друга и догадываемся, о чем каждый думает, чего он хочет. Я прочел в глазах жены горе и ожидание. Ей плохо, она ждет меня назад.

И тут до Бальтазара, самого нетерпячего, но и самого практичного, дошел не философский, а весьма житейский смысл решения Алазара.

— Это все пустая болтовня, — сказал он резко. — Как можешь ты оставить нас? Ты завел нас сюда, ты обязан нас вывести. Звезда Вифлеемская погасла, и мы не знаем, куда идти.