Александр Филимонов - Приди и помоги. Мстислав Удалой

— Гляди! Гляди! Сейчас пойдут! Вон — изготовились!

— Конницы-то много у них? Кто видит?

— Похоже, все конные. Пеших не видать.

— Ну, братцы, держись, не выдавай! Чур, не бежать!

— Копейщиков вперед! Копейщиков!

— Дяденька, это что? Прямо сейчас и будет сражение?

— Не бойсь! Не скоро еще. Сначала разговаривать будут.

— А кто будет разговаривать?

— Известно кто — наш князь с ихним. Да ты, парень, никак — в первый раз?

— В первый раз, дяденька. Пока шли — ничего, а теперь вот боязно что-то.

— А ты не бойся, вьюнош. Как начнется — держись возле старших, да вот хоть возле меня. Сшибемся с ними — некогда бояться будет. Быстро привыкнешь. Понял?

— Понял, дяденька, понял. Уж мы с Баском — товарищ мой это — возле тебя будем поначалу.

— А сотский у вас кто? Что же он вас не научил?

— А он все насмехается, дяденька, да пугает. Стопчут, говорит, вас. Грозился в самый перед послать. Мы с Баском нынче утром выкликнулись, а потом из сотни-то своей ушли. Ну их. Мы лучше, дяденька, возле тебя будем.

— Ну и ладно. Только что ж ты меня все дяденькой зовешь? Мы теперь боевые товарищи с тобой. Тебя как звать?

— Офонка. А его вот — Баска. Ты, дяденька, ему тоже будешь товарищем?

— И ему. Чего он какой молчаливый? А меня Мизяем зовут. Такое прозвище, значит. Теперь знакомы будем. А в бою-то вы, главное — орите громче. Орамши-то сподручней.

— Дядя Мизяй! Вон, погляди-ка, что там? Вроде от них к нам едут? Это говорить едут?

От темнеющего вдали владимирского войска отделилось несколько человек на конях, наверное — посольство, потому что над одним из всадников развевалось знамя. Двигались по снежной целине открыто и смело, неторопной рысью.

Мстислав Мстиславич, находившийся в это время на правом крыле своего войска, также заметил приближающийся отряд. Щурясь навстречу солнцу, которое еще поднялось невысоко, но светило достаточно ярко, он пытался разглядеть ехавших. Кого это выслал великий князь ему навстречу?

— Ларион! Поди-ка сюда! — позвал он.

Сотник подъехал, также вглядываясь в даль.

— Что за люди там? Не разберешь? — спросил Мстислав Мстиславич. — Едут, наверное, сказать, чтоб мы убирались отсюда поскорее. Умеешь ругаться-то?

— Это не князь Всеволод, и стяг вроде не владимирский…

— Эка! Чего захотел! Князь Всеволод сам не ездит на рать — старый уже. Это кто-либо из сыновей его. Ну не простого же боярина он против меня послал!

— Это Константин, княже, — с твердой уверенностью сказал Ларион. — Теперь вижу — точно Константин.

— Ага! Вот, значит, как! — удовлетворенно произнес Мстислав Мстиславич. — Если Константин это — не бывать нынче сражению. Попомни мое слово, Ларион.

— Я и сам так думаю, княже.

— Власий! Никита! — позвал Мстислав. — Стяг мой возьмите — и пошли за мной! Дорогой гость — князь Константин-то, — пояснил он Лариону. — Его с почетом надо встретить.

Никита, обрадовавшись, что князь вспомнил о нем в такой важный миг, тут же нашел взглядом среди прочих стягов и хоругвей княжеское знамя с вышитыми на алом полотнище грифонами и, забрав его у недовольного знаменосца, присоединился к князю, который обсуждал с Ларионом и Власием возможное развитие событий.

— Не надо к ним ехать, княже, — убеждал, поблескивая черными половецкими глазами, Власий. — Они, может, тебя только и хотят в поле выманить. Ударят стрелой или сулицей. Знаешь, какие умельцы есть? Корову — одним ударом насквозь.

— Я тебе что — корова? — осерчал Мстислав Мстиславич.

— А я не про тебя, княже, а про них, — не уступал Власий. — Не ходи к ним, останься при войске. Давай я один поеду или вот хоть Никиту возьму. Не дай Бог — с тобой что случится. Что мы все без тебя?

— Ты, Ларион, тоже так думаешь?

— Оно конечно, прав Власий, — задумчиво произнес Ларион. — Поберечься всегда полезно. А только я вот что скажу: они к нам с честью — и мы тем же отвечать должны. И про князя Константина я худого не слышал. Не по нему это — подлость такая, как Власий говорит. Поезжай сам, княже. А если что — мы закроем тебя, отобьемся.

— Ну, тогда поехали, — приказал Мстислав.

Тронулись навстречу отряду князя Константина. Теперь Никита и сам видел — да, это был точно Константин, совсем не изменившийся с тех пор, как был князем в Новгороде. Такой же худощавый и бледный, с лицом человека, всегда сосредоточенного на каких-то своих грустных мыслях. Отряд Константина осадил коней и перешел на спокойный, медленный шаг, как бы предлагая Мстиславу Мстиславичу убедиться в невоинственности своих намерений.