Анатолий Субботин - За землю Русскую

…Новое утро золотится над Псковом. В городе потушены пожары; схоронили воинов, павших в битве, убрали тела врагов.

В церквах и монастырях звонят колокола. Лихие звонцы стараются каждый по-особи, звонят с хитрыми переборами, по-праздничному. Разбит враг, ясный день занялся над Псковом. Еще осталось горе, не на всех лицах высохли слезы, а на Гремячей горе кружится хоровод девичий, льются песни голосовые. Невдалеке от хоровода, взявшись за опояски, пробуют силу и ловкость свою Володша Строилович и Филипп Соломнич. Будто и не был в бою Володша, будто не звонил Соломнич набат у Троицы, не поднимал псковичей. Вчера сидел в Пскове командор фон Балк, давал волю свою городу, а сегодня нет во Пскове ни фон Балка, ни его воинов. Трусливо, спасая себя, бежал командор. Сегодня даже юродивый Васенька и тот спутанную бороду расчесал, вериги закрыл новой рубахой… Не грозит никому Васенька, песен не бранит игровых. Ходит он и так весело посматривает, будто готов сам ввязаться в веселые игрища.

В первом часу пополудни колокола зазвонили еще громче; напевнее и хитрее заиграли переборы подголосков. Звонят у Троицы, у Спаса на Старом торгу, у Егория в Печках; звонят в Мирожском и Медведевом монастырях… Стараются звонцы от всего умения — словно огромная, ликующая песнь разливается над городом, над всеми концами его…

— Князь… Александр новгородский.

— Он… Ярославич.

— Невский… В собор к Троице идет, — из уст в уста передается на улицах.

— Ой, девоньки! Сказывают, не видано нигде молодца пригожей Александра-князя… Глазком бы взглянуть!..

В бехтерце и шеломе, но без копья и меча, едет Александр впереди дружины. Конь под ним идет шагом. «Слава!» — несется клич. Он то утихнет немного, то разнесется и разольется с новой силой.

На дворе у Троицы — помост, крытый сукном, вокруг помоста старые дружинники с Гаврилою Олексичем. Под «славу» и приветственные крики Александр поднялся наверх, снял шелом и поклонился народу.

— Люди псковские! — По всему двору и над Великой разнесся его голос. — Ливонские лыцари-меченосцы, по примеру союзников своих свеев, начали крестовый поход на Русь, захватили Псков и землю Псковскую. Ныне враг лежит в прахе. В битве на Пскове псковские люди бились плечо к плечу с новгородскими полками. Рядом с собою видели мы храбрых и смелых мужей псковских. Слава Володше Строиловичу! — возгласил Александр. — Первый он с товарищами пришел в стан новгородцев. Слава всем, кто бились с врагом! Дружбою своею сильны Псков и Великий Новгород, дружбе нашей навеки слава!..

Дальше хотел говорить Александр, но ликующие клики толпы, окружавшей степень, заглушили его речь. Кричали псковичи, кричали новгородцы, выкликивая славу храбрым витязям. Люди обнимались, лобызаясь друг с другом. Не было человека в Пскове, которого не захватила бы всеобщая радость; не было человека, который не стремился бы как можно громче, ощутимее выразить все, что переполняло сердце. Александр, поднимая руку, призывал к тишине, но это никого не успокаивало. Крики людей звучали еще громче.

Долго не давали Александру воины и жители Пскова продолжать речь, но когда он заговорил, то уже не торжеством победы, а гневом звучал его голос.

— В битве на Пскове пленили мы изменников Великого Новгорода и Великого Пскова, тех, кои вместе с врагами, латинскими меченосцами, подняли оружие на Русь, из-за выгод или из ненависти шли против братьев своих. Без злобы, правым судом будем судить переветов. Ни жалость, ни уважение к уму, ни дружба — ничто не тронет наши сердца, ибо нет горше и презреннее врага, чем тот, который взял измену и поднял оружие против Отчизны. Правый суд, по совести и чести своей скажем переветам, в воздаяние за злодейства их и измену.

По знаку Александра на степени предстал перед Псковом боярин Твердила Иванкович. В дерюге и рубище, в чем был он схвачен дружинниками при бегстве, Твердила потерял сановитость свою и спесь. При виде его по толпе, окружавшей степень, пробежал гневный гул. Опустив голову, Твердила стоял перед князем. Осунувшееся, с ввалившимися глазницами, плоское лицо его казалось безжизненным.

— Болярин Твердила, — начал Александр. — Известно мне и всему Пскову, что, взяв измену, открыл ты латинским меченосцам ворота города, принял посадничество и жил в дружбе с врагами Пскова, рядом с ними стоял в битве. Скажи: не облыжье ли то, в чем винит тебя Великий Псков?

Твердила молчал. Дерюга упала с его плеча; теперь он выглядел еще жалче.