Антон Хижняк - Даниил Галицкий

Тем временем Даниил, дав своим воинам передышку, решил двигаться дальше. Впереди шли пешцы, а потом двинулась конница. Нужно было торопиться, потому что поблизости не было удобного места для битвы на тот случай, если бы противник задумал сражаться.

К вечеру вышли на опушку. Лес закончился, у Коломыйской дороги слева протянулись поля, вдали виднелись перелески.

Даниил седел в шатре один. Он распорядился, чтобы все были начеку. Коням дали отдых; дружинники, не выпуская повода из рук, пасли их. Уже начали разводить костры и жарили мясо, оставшееся от утренней охоты.

Пешцы расположились сотнями, готовые в любой миг вступить в бой.

Даниил задумался.

Не много прожил он, но не было ни одного спокойного дня. Даже после того, когда Мстислав прибыл на подмогу, все равно не было покоя. Пылала Галицкая земля в войнах, враги не давали покоя — завистливым взором смотрели они на богатую Галицкую землю. На роду уже так написано — воевать и не сгибаться.

— И не согнемся! — вслух сказал Даниил. — Буду воевать, пока дышу, отцовское завещание буду выполнять — землю беречь надо.

В шатер вошел Мирослав.

— Чем ты опечален, Данило?

— Не печалюсь я, а только думаю, что делать дальше.

— А что делать? Будем от врага отбиваться.

— Я знаю, что будем отбиваться и отобьемся. А вот я думаю, как дальше сделать, чтобы не только отбиться, но врага из Галича изгнать. Они мнят, что ежели гонятся за мной, так уже и уничтожили меня. Нет! Не быть тому! Надобно уметь и врага ударить, и отступить, чтоб снова ударить. Вот и мы сейчас отступаем, а силы набираемся. Фильнию еще придется бежать из Галича. Вслед за Бенедиктом побежит. Будут снова лезть — опять будем бить.

— Будем бить! Не иссякнет русская сила!

Даниил обнял его.

— Как войско, Мирослав? — спросил он.

— Обошел я всюду. Все на своих местах.

— Фильний снова догонит, — промолвил после длительного молчания Даниил. — Он не успокоится на том, что нас так выпустил. — Дмитрий улыбнулся. — Сидел Фильний в Подгородье с самой большой силой, а мы в иную сторону выскочили.

Подбежал взволнованный Микула:

— Княже, разведали мы — угры снова идут.

Это было величайшим оскорблением для Фильния: его лучшего воеводу легко бил молодой князь Даниил, будто забавлялся. Даниил не только вышел из крепости со всем до единого человека войском, но и продвигается к Днестру. Фильний не мог перенести этого. «Во что бы то ни стало догнать этого мальчишку!» — решил Фильний. Он разгадал намерение Даниила — пойти в Понизье и переправиться через реку. Потому-то он сам погнался за Даниилом. Но что это? Они встретили своих? Фильний остановился и, не веря глазам, смотрел, как мчатся назад венгерские всадники. В сгущавшихся сумерках казался привидением белый конь воеводы Стефана. Увидев Фильния, Стефан осадил коня и подъехал степенно. Фильний молча посмотрел на него.

— Куда это ты, воевода, так спешишь? — сухо спросил он Стефана. — Ночевать собираешься в Галиче, что ли? А мы вот к тебе приехали.

На лесной дороге теснились всадники, пораженные известием о прибытии старшего воеводы Фильния. Стефан не мог найти слов.

— Князь Данило двинулся на нас, гонит… Я думал… думал… собрать свое войско…

Фильний оборвал его:

— Где собрать? Ты мчишься как ветер. Вояки! — с презрением рявкнул Фильний и плюнул в сторону. — Собирай всех, и немедля на русских пойдем. Где их табор?

— Там, за лесом, — испуганно показал в сторону Днестра Стефан. — Опасно сейчас ехать, подождать бы до утра…

Фильний рассвирепел:

— Ты, Стефан, труслив как заяц! Я королю скажу, как ты воюешь! Я меч отберу у тебя! Русских испугался? Поворачивай назад! Догонять Даниила!

В лагере русских не спали. Дмитрий, Демьян, Мирослав, Микула и Кирилл вышли из княжеского шатра и пошли к войску.

Теодосий ходил от одного костра к другому, разыскивая Твердохлеба.

— Эй, добрый молодец! — послышался голос Твердохлеба. — Кого ищешь?

— Да тебя разыскиваю. Куда ты спрятался? — откликнулся Теодосий. — Али ты, как медведь, В берлогу залез?

Теодосий увидел Твердохлеба у костра в ямке, за пригорком. Можно было подумать, Что Твердохлеб собирается зимовать тут — вскопал мечом землю, выгреб ее и, наложив веток, сделал себе ложе.

— Да ты как дома! — улыбнулся Теодосий.

— А я всюду дома. Там, где свои люди, там и дом мой.

Твердохлеб пригласил Теодосия садиться.

— Иные, смотри, боятся силу затратить и лежат прямо на земле, а я и гостя могу посадить, — суетился Твердохлеб.