Антон Хижняк - Даниил Галицкий

— Ночью? — переспросил Демьян. — Неладно войску ночью биться. Не бывало такого, чтоб бой начинать затемно. Правда, из крепости набеги делали, так тогда не много ратников выходило, да и крепость за спиной была.

— Не бывало? — сверкнул глазами Даниил. — До нас не бывало. А мы сделаем — и будет. А что темно, так это к лучшему: ночь нам будет помогать.

— Согласен с Данииловым словом, — вставил Мирослав. — Князь Роман учил нас, что на войне про все надобно думать и так делать, чтобы враг не ожидал удара. Угры ждут до утра, а мы их ночью ударим.

— Князь Мстислав просил меня, чтоб я все войско вывел, — продолжал Даниил. — Нам дорог каждый ратник. Из Галича мы вышли удачно — все уцелели. Так что же, неужели ныне поддадимся врагу? Говори, Микула!

Микула торопливо начал:

— Ждать нельзя. Ты, княже, велел послать разведчиков. Они возвратились. Угры собираются на большой поляне, — утром, верно, снова пойдут за нами в погоню, а сейчас отдыхают.

— Слыхали? — спросил Даниил. — Значит, они за нами следом идут. Оставим людей в таборе, чтоб огонь в кострах поддерживали, да и когда возвратимся, погреться воинам надо. А сейчас трогаться! Впереди — дружина Дмитрия. А когда к венгерскому табору дойдем, дружине Демьяна идти влево, по лесу, а пешцам Мирослава и Микулы — вправо. Дмитрий знак подаст — кукушка трижды прокукует — и тогда всем броситься, а чтоб своих не били в темноте, пусть кричит: «Днестр!» — и ответствуют: «Наш Днестр!» Попробуем ночью бой вести… — И добавил: — Никто так не делал, а мы сделаем.

Твердохлеб взял сына за плечи, осторожно приподнял.

— Лелюк! Проснись!

Мальчик крепко спал. Отцу пришлось дергать его за руку.

— Вставай, сынок, в бой пойдем.

Мальчик разоспался и ничего не понимал. Открыл глаза — вокруг темным-темно, какой же бой? Но отец тормошил его изо всех сил.

— Просыпайся, сотский велел идти.

Лелюк протер глаза и потянулся. Первый сон был так сладок…

— Бери, сынок, меч, лук и стрелы. Лук цепляй за спину, — видно, мечом придется орудовать, стрелы не понадобятся.

К ним подбежали пешцы.

— Живее, Твердохлеб!

Отец и сын присоединились к своим. Их сотня была впереди. Сотский подбадривал, приказывая:

— Не бойтесь, что ночью идем, князь молвил, прогнать угров надобно, не ждут они нас. А утром спать будем.

Подъехал Мирослав и позвал к себе сотского. А через минуту сотский повел своих людей вперед. Сон у Лелюка как рукой сняло, будто он и не ложился спать.

— Отец, — прижался к Твердохлебу, — я буду возле тебя.

Лелюк дрожал.

— Боишься потеряться? — Ласково обнял его отец. — Да ты ведь уже не маленький, — успокаивал он Лелюка, а того, о чем думал, вслух не сказал: побаивался он за сына, в бою может беда приключиться.

Прошли уже, пожалуй, поприщ десять, а показалось, что из лагеря только что вышли. Из уст в уста передавался приказ Мирослава — идти бесшумно, враг близко. Лелюк осторожно поднимал ноги и плавно опускал их на землю. Ему казалось, что он плывет. Он шел затаив дыхание.

Появился сотский и шепнул Твердохлебу и ближайшим пешцам:

— Уже совсем близко, сейчас остановимся. Ждите знак — будет куковать кукушка. Как только знак подадут, сразу же вперед и сворачивайте вправо. Держитесь друг друга, чтобы не потеряться! Мечи обнажить!

Лелюк осторожно взялся за рукоять и начал вытаскивать меч, прислушиваясь, не скрипят ли при этом деревянные ножны. Из-за туч появилась луна и снова исчезла. Лелюк видел пешцев с мечами в руках, пробирающихся между деревьев. Становилось все светлее. Тучи расступились, и рожок луны осветил лес бледно-молочным сиянием. Отец молча стоял возле Лелюка и сосредоточенно всматривался вперед. Вдруг до слуха Лелюка донеслось кукование кукушки. Где-то совсем близко, в соседней сотне, послышалось приглушенное: «Ку-ку, ку-ку, ку-ку!» И в тот же миг сотский приказал: «Пошли!» Лелюк не видел; а по треску веток да по шуршанию под ногами почувствовал, как тронулись его соседи. Луна снова скрылась за тучами, и пришлось шагать й темноте. У самого уха раздался тревожный шепот отца: «Живее!» — и Лелюк побежал рядом с отцом, ухватившись за полу его кафтана; Отец взял Лелюка за руку и сжал ее, подбадривая сына. Вдруг послышалось: «Влево!» И они выскочили на опушку.

Вокруг зашумело, в стане врага поднялась тревога.

При свете костров метались тени, скакали всадники. Исступленно кричали венгры, звучали приказы венгерских воевод. Сотня Мирослава еще не включилась в бой — она стояла при выходе из леса, укрытая за деревьями. Нужно было решать, пора ли бросать пешцев в бой, и Мирослав выжидал, довольный тем, что противник не заметил его.