Евгений Бажанов: По законам Дикого поля

В это время под конскими копытами раздался необычно гулкий звук, как будто внизу пустота. Рядом несколько карстовых воронок, глубиной до пятнадцати саженей и шириной до сорока саженей. Возле Алексеевского пригорода нет близких грунтовых вод, зато много карстовых провалов.

Вожа взглянул на дно воронки и увидел чернеющий вход в пещеру. Решение созрело мгновенно. Вожа посмотрел на Тополя – вход в пещеру мал. В считанные секунды Вожа завязал коню колени шкурами.

– Ползи, – попросил Вожа. Ему было жаль бросать промышленного коня.

И случилось чудо. Конь пополз, припав на колени. С помощью тянущих его звероловов он вначале втиснул в пещеру голову и грудь, а потом и круп. Других коней отпустили, потому что кочевники уже приближались к краю воронки.

Вожа выстрелил в потолок у входа в пещеру и обвалил массу известняка, почти прикрывшего вход. Опасения его были напрасны. Узкий вход оборонять не сложно. Кочевники даже не попытались войти в пещеру, расположились у края воронки, решив устроить засаду.

Из глубины пещеры дул ветерок.

– Оставим Тополя у входа, а сами пойдем вперед, – предложил Вожа. – Здешние починки сказывали, что в одной воронке начинается длинная пещера. Тянется она верст на двадцать и выходит в Сокольих горах. Это русло подземной реки, текущей во время таяния снегов. Похоже, мы в нее попали. Проверим.

Из топора вынули топорище, накололи из него много тонких лучинок. Одну из них зажгли и пошли искать выход. Вышли звероловы в овраге возле Волги.

Тем временем экспедиция и семья мельника благополучно добрались до Алексеевского пригорода. Гарнизон крепости накануне слышал стрельбу, но из крепости не вышел, так как половина небольшого гарнизона ушла на выручку в селитьбу по реке Самаре.

Меж тем Вожа и Васек на купленных конях вернулись к истоку подземной реки. Кочевников там уже не оказалось. Они еще будут рассказывать легенды, как знаменитый зверолов Вожа ушел под землю и исчез. Звероловы расширили вход в пещеру и освободили Тополя, который заиграл на солнце, будто весной.

Из Алексеевского пригорода Вожа довел экспедицию и нескольких солдат из крепости до урочища Барбошина поляна, что в двенадцати верстах от Самары. Здесь Вожа стал прощаться с экспедицией.

– Пойду домой, капитан. Жена, чай, заждалась. До Самары час-другой пути вдоль дубровы. Дойдете сами.

Капитан обнял проводника:

– Спасибо за добрую службу. Без тебя весь путь не прошли бы. Наш долг благодарности ничем не выплатить. Трудами нашими и таких, как мы, огромный Заволжский край будет введен в общую систему прочих областей Российской империи. Усилия наши не были бесплодны. Верю, потомки в дальнейшем не раз оценят наши труды. Будь здоров и счастлив, Вожа.

Вожа не умел говорить так возвышенно. Он молча еще раз обнялся с Долматовым, быстро обнял других участников экспедиции, с кем несколько месяцев грелся у одного костра, сел на коня.

От Барбошиной поляны Вожа, Васек и Мамон ушли в свои селения. Долматов и другие участники экспедиции долго махали им вслед.

Весну и большую часть лета зверолов Вожа водил по Дикому полю отряд ученых Оренбургской экспедиции. В августе в усадьбе табунщика Максима Калачева его встретили как человека, вернувшегося с того света.

Молодая жена не отходила от Вожи ни на шаг. Подолгу молча смотрела, как он колет дрова или мастерит новую уздечку. Вожа смущался, сердился и уходил в степь.

В степи Вожа ловил ястребов и соколов для продажи кочевникам. Хищников приманивал на дикого голубя, привязанного к колышку, вбитому в землю. Рядом натягивал сеть. Сокол, бьющий добычу сбоку, запутывался в сети. Удача не покидала зверолова. В капканы и сети попадались и лисицы, и волки…

Выросший среди лесов и степей, Вожа смутно помнил родителей, потерянных в раннем детстве. Воспоминания о семье рассеялись за годы странствий. Потому после недавней свадьбы, оказавшись в центре внимания дружной семьи табунщиков, Вожа с некоторой настороженностью открывал для себя новый мир, в котором было уютно.

В августе Максим объявил дома о намерении поехать в Самару, чтобы продать нескольких коней и поправить хозяйство после зимнего пожара, случившегося во время боя с кочевниками. Вожа и Мотя собрались ехать вместе с ним.

Накануне отъезда Вожа привез из степи страшно изможденного человека. Он был чрезвычайно худ, черен от степного солнца и пыли, слаб от истощения, так что даже на лавке сидел с трудом. Назвался самарским пастухом и шорником [157]Николаем Чеботаревым. Он сообщил, что «выбежал из асиатского полона».