Николай Самвелян - Казачий разъезд

Очень скоро после победы над Карлом неверный союзник царя саксонский курфюрст и низверженный польский король Август Сильный точно очнулся ото сна. Он обнародовал необычайно воинственное воззвание, направленное против шведов, заключил союз с датским королем, собрал кое-какое войско, нацепил на камзол свой любимый орден Белого Слона и вторгся в Польшу. При содействии Петра, с которым у них состоялась встреча в Торуне, Август вновь уселся на польский престол.

— А где та сабля, которую я подарил тебе, брат мой? — спросил Петр.

Август смутился. Ведь именно ее он в свое время отдал Карлу XII, когда тот отправился в свой поход в Россию. Откуда Августу было знать, что Карл бросил саблю на полтавском поле и что ее нашли и принесли Петру?

— Эта сабля мне столь дорога, что я храню ее во дворце, в Дрездене.

— А-а! — сказал Петр. — В таком случае дарю тебе еще одну, точно такую же. Теперь, когда у тебя две одинаковые сабли, одну ты сможешь носить при себе, а вторую хранить во дворце.

Вечером, после беседы с царем, саксонский курфюрст (и вновь польский король!) утешался мыслями о том, что Беттигер одарил его не только фарфором, но и апельсинами, которые в конце концов все же вызрели в теплицах под Дрезденом. Может быть, в дальнейшем можно будет неплохо заработать и на продаже во Францию саксонских цитрусовых? Впрочем, этим надеждам не суждено было сбыться.

Мы с вами еще вернемся к событиям во Львове и в Польше. Сейчас же несколько слов о том, что происходило на северной окраине Турецкой империи. Карл XII и Мазепа добрались до маленького пыльного городка под названием Бендеры. Король жил здесь на положении не то гостя, не то пленника. Правда, ему сразу же отвели квартиру для постоя. С Мазепой турецкий сераскир (начальник области) обошелся строже. Мазепе было поначалу предложено разбить свой шатер за пределами города. На жалобу бывшего гетмана сераскир с неожиданным для администратора юмором ответил, что, ежели Мазепу не устроили многочисленные и великолепные хоромы, подаренные ему русским царем, то как же он, будучи всего лишь сераскиром, а не царем, может угодить привередливым вкусам бывшего гетмана? В конце концов, конечно, нашлось место постоя и для Мазепы.

А Днестр мерно катил свои желтые воды к Черному морю. Карл подолгу сидел на берегу и грустил. Или же писал в Стокгольм письма — длинные и бессмысленные. Во всех неудачах обвинял почему-то генерала Левенгаупта, который, кстати, так и не вернулся на родину. Он умер в плену. Но ему еще пришлось вынести унизительное шествие пленных шведов по Москве. Их вели под охраной, выстроив строго по рангу, званиям и занимаемым должностям. Несли и захваченные в битвах шведские знамена.

Трудно сказать, чем именно не угодил королю опытный и толковый генерал Левенгаупт. Почему было, не обвинить во всем фельдмаршала Рейншильда или, что было бы справедливее всего, себя самого? Но король, надо думать, не допускал мысли, что кто-нибудь и когда-нибудь поставит его слова под сомнение, постарается проверить названные им факты, и потому врал напропалую. Это сразу же поняли даже в Стокгольме. Вот почему графиня Левенгаупт нашла нужным вступиться за честь своего униженного мужа, писала письма в Совет обороны. К ее словам, в которых было много здравого смысла, естественно, не прислушались. Но все ждали возвращения на родину Карла. Как часто случается с людьми, потерпевшими катастрофу, все еще верили, что произойдет чудо. А вдруг королю, если он вновь станет во главе шведской армии, вновь улыбнется удача?

Карл тем временем успел поссориться и с султаном. Его отпустили в Швецию, а точнее — выдворили из Турции. И хотя королю суждено было прожить еще несколько лет (он погиб в 1718 году при осаде норвежской крепости Фридрихсталь; как утверждают — сам сунулся под обстрел), Карл так ничего не понял и ни из чего не сделал выводов. Или же продолжал играть однажды заученную роль.

Впрочем, даже в Бендерах недостатка в деньгах и в комфорте Карл не испытывал. Мазепа, спасший часть своей казны, дал ему в долг четверть миллиона талеров, а после смерти гетмана королю досталось еще 160 тысяч золотых. Мазепа умер в марте следующего, 1710 года. Как тогда писали — от старческой немощи. Отпевали его в маленькой сельской церкви. Затем шведский король и Орлик отвезли гроб в старинный монастырь святого Юрия, где и предали земле бренные останки некогда грозного гетмана. За могилой Мазепы никто не ухаживал. Ее почти сразу же забыли. Да и о нем самом время от времени вспоминали лишь историки да писатели.