Всеволод Соловьев: Гений

Но я случайно зналъ ея тайну; ея мужъ и она, несмотря на свою совсѣмъ русскую фамилію, — некрещеные евреи. Наконецъ, нянюшка на что-то разссердясь на хозяйку, обнародовала это, и черезъ день весь — скъ оказался посвященнымъ. Эффектъ былъ полный. Черезъ два дня интересная дама скрылась.

Всѣхъ не переборешь. Дѣвицы, недурненькія, бойкія и скромныя, уродливыя, «станціонныя дѣвицы» въ такъ называемыхъ «русскихъ», «мордовскихъ» и «малороссійскихъ» «костюмахъ», — «станціонныя», ибо такихъ дѣвицъ непремѣнно увидишь на каждой дачной станціи. Онѣ собираются ко всякому приходу поѣздовъ и гуляютъ по платформамъ парочками, подъ ручку другъ съ другомъ, въ своихъ расшитыхъ, до непристойности опошлившихся костюмахъ. Господа офицеры разнаго рода оружія, отъ глубокой арміи до ловкихъ гвардейскихъ адъютантовъ. Находящіеся на дѣйствительной службѣ, въ запасѣ и въ отставкѣ полковники и генералы, съ утра и до ночи непробудно сидящіе за карточными столами и ничего и никого не видящіе и не слышащіе, кромѣ своихъ картъ и партнеровъ… Однако, все это начинало надоѣдать изрядно, и чувствовалось, что если не явится чего-нибудь болѣе интереснаго, то хоть бѣги вонъ, неокончивъ курса лѣченья.

Рано утромъ, выпивъ стаканъ «воды» и отправляясь на обычную прогулку, я проходилъ мимо курзала. Вижу — на одной изъ деревянныхъ колоннокъ, поддерживающихъ длинный балконъ, вывѣшено писанное объявленіе. Подошелъ; читаю:

Севодня назначаетца въ большой зала балъ. Начало съ 9 чи. Кавалеры плотютъ 1 ру. Дамы безплотны.

Рѣшилъ посмотрѣть, какъ это N-скія дамы сдѣлаются безплотными, и вечеромъ, заплативъ «1 ру.», оказался на балѣ. Довольно обширная, но унылая зала производила нельзя сказать чтобы очень изящное и поэтически настраивающее впечатлѣніе. Обѣденные столы, обыкновенно ее наполнявшіе, были вынесены. По стѣнамъ стояли желтые вѣнскіе стулья; толстыя неуклюжія гирлянды зелени висѣли отъ одной колонны къ другой; освѣщеніе, состоящее изъ плохенькихъ, большею частію коптившихъ лампъ, укрѣпленныхъ на колоннахъ, было не блестяще. Народу, однако, начинало собираться достаточно.

Музыканты, полуспрятанные на декорированной зеленью эстрадѣ, настраивали свои инструменты. Тамъ и сямъ, на вѣнскихъ стульяхъ, уже размѣстились мамаши, тетеньки и прочія почтенныя особы. Нѣсколько полковниковъ и генераловъ, очевидно, глубокомысленно рѣшали, остаться ли еще «посмотрѣть», или, не теряя дорогого времени, засѣсть за карты. Господа офицеры и штатскіе молодые люди, въ своихъ высочайшихъ воротничкахъ и темненькихъ визиткахъ, замѣнившихъ куцыя куртки, мелькали то тамъ, то здѣсь, исчезали и снова появлялись, отыскивая знакомыхъ дамъ. Какія-то шустрыя дѣвочки, очевидно еще недавно надѣвшія длинныя платья, взявшись подъ ручки, носились взадъ и впередъ по залѣ, отчаянно стрѣляя во всѣ стороны глазами.

Я выбралъ удобное мѣстечко, такъ чтобы никому не мѣшать я все видѣть, и соображалъ, что, несмотря на открытыя окна, невыносимо жарко и что, когда начнутся танцы, нечѣмъ будетъ дышать. Вотъ раздались первые звуки милаго вальса, носящаго названіе: «Невозвратное время». Зала мгновенно наполнилась кавалерами и дамами, появившимися съ балконовъ. Нѣсколько паръ закружилось. Мимо меня пронеслась одна изъ шустрыхъ дѣвочекъ съ армейскимъ подпоручикомъ, потомъ «адамова головка» съ гвардейскимъ адъютантомъ. Все знакомыя лица… За вальсомъ слѣдовала полька, за полькой — кадриль. Жара становилась невыносимая.

Я уже рѣшилъ уйти съ бала, какъ вдругъ, невдалекѣ отъ себя, увидѣлъ нѣчто совсѣмъ мнѣ незнакомое и меня заинтересовавшее. Это была пара — мужчина подъ руку съ дамой. Онъ… но я сразу даже глазамъ своимъ не повѣрилъ, до такой степени необычна и дика была эта фигура. Человѣкъ довольно высокаго роста, худой, съ длинными руками и ногами, лѣтъ сорока, а можетъ и больше. Гладко выбритое измятое лицо: длинные волосы по плечамъ, сильно вылѣзшіе кругомъ лба и уже, посрединѣ головы, съ значительной плѣшью. Можетъ быть, и даже вѣроятно, человѣкъ этотъ въ молодости былъ красивъ, но, очевидно, безпутная жизнь до времени исказила его, а главное, онъ производилъ впечатлѣніе какой-то маски.

Одѣтъ онъ былъ въ черный фракъ съ длиннѣйшими фалдами; бѣлое гофрированное жабо покрывало всю грудь его, и изъ-подъ рукавовъ фрака, чуть не на четверть аршина, до половины кисти рукъ, болтались такія-же гофрировки. Всѣ его пальцы такъ и сверкали сомнительными брильянтами. По жилету, на двѣ стороны, была выпущена толстая золотая цѣпочка, и цѣлая коллекція брелоковъ такъ и звенѣла при каждомъ его шагѣ. Шелъ онъ необыкновенно гордой и величественной походкой, сложивъ тонкія, безцвѣтныя губы въ презрительную мину, полуопустивъ вѣки выцвѣтшихъ, оловянныхъ глазъ. Вообще вся его фигура, походка, нарядъ представляли смѣсь высокомѣрія, чванства и комизма.