Н. Т.: Тайны Зимнего дворца

Дворцовые часы пробили три четверти восьмого и скоро, въ восемь часовъ запрутся двери для публики. Завтра переносятъ тѣло государя въ церковь Петропавловской крѣпости, гдѣ ему приготовлено мѣсто для вѣчнаго покоя рядомъ съ его царственными предками.

Въ это время вошелъ человѣкъ высокаго роста, имѣвшій руку на перевязи, а рядомъ съ нимъ красивая молодая дѣвушка.

Поздно! крикнулъ караульный солдатъ.

Но замѣтивъ руку на перевязи и маленькій бѣлый георгіевскій крестъ, который заслуживается только на полѣ отраженія цѣной крови, онъ *5 отдалъ честь:

Поторопитесь, такъ какъ черезъ нѣсколько минутъ нибудь ужъ запрутъ двери.

Молодые люди ничего не отвѣчали, такъ какъ ихъ взоры и мысли были всецѣло заняты государемъ. Кто могъ бы узнать въ этомъ серьезномъ юношѣ, одѣтомъ въ черное платье и въ этой молодой дѣвушкѣ одѣтой со вкусомъ, но просто, солдата Савельева и Наташу?

Протопресвитеръ Бажановъ передалъ ему не только двѣнадцати тысячный пансіонъ и помилованіе за участіе въ заговорѣ Петрашевскаго, но еще офицерскій патентъ за храбрость, выказанную въ Малой Азіи и горгіевскій крестъ за дѣло при Башъ-Кады-Кларѣ.

Вошедшіе остановились передъ тѣломъ государя. Если бы кто нибудь взглянулъ на лицо юноши, то былъ бы пораженъ его сходствомъ съ покойнымъ императоромъ.

Когда Савельевъ приблизился къ покойнику, пламя свѣчей заколебалось и озарило красноватымъ свѣтомъ лицо монарха, казалось что оно ожило и лучъ счастья заигралъ на немъ.

Наташа, посмотри, онъ точно насъ благословляетъ.

Наташа взглянула на государя, упала на колѣни передъ гробомъ и зарыдала.

Это не дозволяется, сказалъ дежурный офицеръ, подымая ее.

Наташа, тутъ передъ покойникомъ клянусь тебѣ, что буду только тебя одну любить, прошепталъ солдатъ.

Молчи! возражала ему дѣвушка, здѣсь не мѣсто; но радостный взглядъ поблагодарилъ его за клятву любви и вѣрности.

Они вышли и за ними замкнулись двери.

Они были послѣдніе изъ публики пришедшія помолиться у гроба царя.

Съ этой минуты покойный государь принадлежалъ только своей семьѣ, которая вскорѣ собралось около гроба отца и дѣда.

Тебя зовутъ Петровичемъ? спросилъ слѣдователь.

Петровичъ молчалъ.

Слѣдователь далъ ему такую пощечину, что онъ пошатнулся и кровь хлынула у него изо рту.

Таковы были варварскіе обычаи при допросѣ. Къ сожалѣнію такіе слѣдователи встрѣчаются подчасъ и теперь.

Ты молчишь? Будешь ли отвѣчать? заревѣлъ слѣдователь.

Что же мнѣ отвѣчать? отвѣчалъ Петровичъ, спокойно вытирая кровь съ лица. Для этого вамъ незачѣмъ лупить по мордѣ. На благоразумные вопросы я могу отвѣчать и безъ того, чтобы мнѣ выбивали зубы.

Мы, Петровичъ, тебя давно знаемъ!

Петровичъ отвернулся, точно не обращались не не къ нему.

Ага? Такъ ты не хочешь признаться, что убилъ сперва князя Курдюбекова а потомъ Макарова?

Разбойникъ посмотрѣлъ на него съ недоумѣніемъ, почесывая затылокъ будто не понималъ въ чемъ дѣло.

Курдюбековъ? проворчалъ онъ. Это кто жъ такой будетъ? Въ вервый разъ слышу такое имя. Курдюбековъ? повторилъ онъ, что-то соображая и пожимая плечами. А другой? Какъ его зовутъ? Макаровъ. Кажется такъ, вы его изволили сказать, ваше превосходительство?

Макаровъ? медленно повторилъ разбойникъ. Не знаю! Я знавалъ въ своей деревни одного Макара, но никакого Макарова не знаю. Нѣтъ, ваше превосходительство, положительно не знаю никакого Макарова!

Слѣдователь далъ ему снова затрещину, и снова кровь показалась у него изо рта, но разбойникъ по прежнему ее спокойно обтеръ говоря:

Бейте, ваше превосходительство, бейте, благо вамъ дозволено бить насъ, бѣдныхъ людей! А все таки я не знаю никакого Макарова, да никогда и не знавалъ. А можетъ дѣло идетъ про того Макара, что я говорилъ; напишите въ нашу деревню, пожалуй вы его и отыщите!

Тогда судебный слѣдователь вышелъ и вернулся въ сопровожденіи дамы покрытой вуалью и молодаго человѣка, по видимому, старавшагося ее успокоить.

Старый разбойникъ внимательно посмотрѣлъ на молодаго человѣка и приободрился — онъ его не зналъ, а не могъ разглядѣть черты молодой женщины, такъ какъ она была подъ густой вуалью.

Слѣдователь попросилъ ее сѣсть и сказалъ:

Успокойтесь, вѣдь это только формальность.

Молодой человѣкъ такъ же старался приободрить даму.

Стараго негодяя нѣсколько обезпокоило, что у молодаго человѣка рука была на перевязи.

Ба! подумалъ онъ, этого быть не можетъ, у этого офицерскій Георгій, а тотъ былъ простой солдатъ!