Агилета - Святая с темным прошлым

А тем временем истек тот год, который Кутузов числился в отпуске, но по-прежнему не было от него вестей. И ближе к весне, когда природа набрала уж силы для цветения и роста, объяла девушку такая тоска, что не было спасу. Бешеные скачки верхом на Гюль уже не приносили ей облегчения: едва тяжело дышавшая лошадь, переходила на шаг, как незримо рядом возникал Михайла Ларионович на золотисто-буланом Хане, и глядел на Василису так, что ей хотелось кинуться ему навстречу неведомо куда и бежать, пока достанет сил, но только не истязать себя больше неизвестностью.

«Неужто не суждено нам больше свидеться?» – горестно вопрошала себя Василиса, но, изнемогая от муки ожидания, все же ощущала, что суждено. И в этой вере душа ее находила опору, как виноградная лоза.

Иван Антонович же все чаще искал случая побыть с нею наедине. И когда незадолго до Пасхи освобожденная от снега степь всколыхнулась травой и цветами, не было ни вечера, чтобы не пригласил он ее на прогулку. Дружелюбно ведя с ним беседу, Василиса невольно вспоминала те часы, когда оставалась наедине с Михайлой Ларионовичем, и задумчиво улыбалась: с одним время проводить – что мчаться на коне во весь опор, а с другим – что ехать на телеге.

На Светлой седмице [51]Иван Антонович, очевидно, едва дождавшийся конца Великого поста, неловко завел разговор о том, что на днях собирается писать к маменьке (отец его скончался) и просить у нее благословения на брак.

– С кем же вы ее попросите вас благословить? – невинно осведомилась Василиса, как если бы и вправду ни о чем не догадывалась.

– С вами, – покраснев, сказал врач.

– Что ж вы прежде меня не спросили? – улыбнулась девушка.

– Полагал я, и так все между нами ясно, – стушевавшись, пробормотал Иван Антонович.

Василиса вздохнула: вот уж не думала она, что предложение руки и сердца может вызвать у нее такое сострадание!

– Что же вы маменьке напишете? – задалась она вопросом. – Что отыскали вы себе монахиню-расстригу, что при армии живет и за больными солдатами ходит? То-то радость вашей родительнице будет! Она-то вам, небось, благородную девицу в жены прочит, чтобы ровней была. А я кто? Нет, Иван Антонович, на благословение нам с вами надеяться нечего!

Она умышленно не касалась своих чувств, стремясь укрепить его в мысли, что препятствие к их возможному браку в другом, но врач неожиданно проявил упорство.

– Уж в какие слова сие облечь, я поразмыслю, – сказал он твердо, – и смею полагать, что отказа мне не будет.

Василиса искренне надеялась, что затея Ивана Антоновича провалится с треском, но на четвертой седмице по Пасхе от матушки его пришел благоприятный ответ. Видимо, искренне любя своего отпрыска и уважая его выбор, дворянка Ольга Андреевна Благово давала благословение на брак сына-дворянина с девицей духовного сословия и бесприданницей. Более того, она от всей души желала встречи с будущей невесткой. «Дабы и мне оценить по достоинству ее высокие душевные качества, о которых ты пишешь, мой свет», – добавляла она.

Когда воодушевленный Иван Антонович предложил Василисе сделать оглашение о предстоящей свадьбе, она почувствовала себя в ловушке.

– Видит Бог, Иван Антонович, – мягко начала она, – я б хоть завтра с вами обвенчалась, если бы… – ей вдруг стало тяжело говорить, и слова без опоры повисли в воздухе.

– Если б другого не ждали? – глухо закончил за нее врач.

Василиса вскинула голову:

– Правда ваша, жду, чтоб, наконец, судьба моя решилась. Он в отпуске, перед отъездом надежду мне подал, но вестей от него уж больше года нет. Если вернется – не взыщите: буду ему принадлежать.

– И долго ли вы ждать намерены? – все тем же, глухим и безликим голосом спросил Иван Антонович.

– До праздника честных древ Животворящего креста [52], – с твердой уверенностью отвечала Василиса. Она хорошо помнила, что именно в этот день Михайла Ларионович вернулся к жизни.

– А если и тогда не объявится?

– Тогда… – Василиса глубоко вдохнула воздух, как если бы готовилась нырнуть на глубину. – Тогда буду счастлива принять ваше предложение.

Вскоре после Троицы в полк пришло уведомление, что бывший его офицер, Михайла Ларионович Голенищев-Кутузов, ныне полковник, вернувшись из отпуска, направлен в расположение Луганского пикинерного полка, коим ему отныне надлежит командовать. Но не успел свет померкнуть для Василисы, как сообщили ей и о том, что Кутузов прежде заедет на старое место службы дабы навестить товарищей по оружию. Девушка поняла, что это означает: он едет за ней.