Лиса Си: Снежный Цветок и заветный веер

В этом романе я следовала традиционному китайскому стилю установления дат. Третий год правления императора Даогуана [1] Даогуан (Минь Нин, Сюаньцзун) — император династии Цин. Правил с 1821 по 1850 год. — 1823 — является годом рождения Лилии. Восстание тайпинов началось в 1851 году и закончилось в 1864-м [2] Тайпинское восстание — крупнейшая крестьянская война в Китае под руководством Хун Сюцюаня, Ян Сюцина и др. против феодального гнета и маньчжурской династии Цин. Поднятое летом 1850 года неподалеку от Цзиньтяня, провинция Гуанси, восстание сначала носило локальный характер. В мае 1852 года тайпины стали продвигаться в центральную часть страны. Повстанцы создали в долине Янцзы «Небесное государство великого благоденствия» с центром в Нанкине, переименованном в «Небесную столицу» (1853 г.). В мае 1853 года был предпринят плохо подготовленный поход на Пекин, который через два года привел к полному поражению тайпинских войск. В последующие годы стороны по очереди добивались военных успехов, а окончательно восстание было подавлено объединенными силами цинских войск и англо-франко-американских интервентов. .

Считается, что нушу — тайнопись, которую использовали женщины в отдаленном районе юго-восточной провинции Хунань, — появилась тысячу лет назад.

Возможно, это единственный язык в мире, который был создан женщинами исключительно для себя.

Я — женщина, о которой в нашей деревне говорят: «та, что еще не умерла», — вдова восьмидесяти лет. Без мужа мои годы тянутся долго. Меня больше не привлекают особые блюда, которые Пион и другие молодые женщины в нашем доме готовят для меня. Я больше не предвкушаю радостных событий, которые так часто происходят под этой крышей. Теперь меня интересует только прошлое. Много лет спустя я наконец-то могу рассказать о том, о чем не смела говорить раньше, когда зависела от своих родных, воспитавших меня, или от родных моего мужа, кормивших меня. Мне можно говорить обо всей моей жизни; мне нечего терять, и мой рассказ никого не обидит и не оскорбит.

Я достаточно стара, чтобы знать свои хорошие и плохие качества (иногда это одни и те же качества). Всю свою жизнь я тосковала по любви. Я знала, что это неправильно, если девушка или женщина ожидает любви, но я тосковала по пей, и это неправедное желание было причиной всех трудностей, которые мне пришлось испытать. Я мечтала о том, чтобы моя мать обратила на меня внимание, чтобы она и все остальные члены моей семьи любили меня. Для того чтобы завоевать их любовь, я была послушной — идеальное качество для женщины — и изо всех сил старалась делать все, что они мне велели. Надеясь, что они будут хотя бы добрее ко мне, я старалась осуществить все их ожидания относительно меня — добиться самых маленьких перебинтованных ног в нашем уезде [3] По китайским обычаям (вошедшим в традицию во II тысячелетии), женщина должна была иметь маленькие дугообразные ножки, напоминающие по форме молодой месяц или лилию. Девушке, не обладавшей этими признаками красоты, трудно было выйти замуж. Как достигалась такая форма стопы, рассказывается в романе Лисы Си. , — поэтому я позволила костям своих ног сломаться и приобрести более совершенную форму.

Когда я чувствовала, что больше не выдержу ни минуты этой боли, а на мои окровавленные бинты капали слезы, моя мать тихонько подбадривала меня, нашептывая мне на ухо, чтобы я потерпела еще час, еще один день, еще одну неделю, и напоминала мне о награде, которую я получу, если потерплю подольше. Так она научила меня переносить боль — не только физическую боль во время бинтования ног или при родах, но и более мучительную душевную и сердечную боль. Она также указывала мне на мои недостатки и учила меня, как использовать их с выгодой для себя. В нашем уезде мы называем такой тип материнской любви тэн ай. Мой сын рассказал мне, что в мужском письме это пишется двумя иероглифами. Первый означает боль, второй — любовь. Это и есть материнская любовь.

Бинтование изменило не только форму моих ступней, но и мой характер, и мне кажется, что этот процесс каким-то странным образом продолжается всю мою жизнь. Он превратил меня из послушной девочки в решительную девушку, затем — из молодой женщины, беспрекословно выполнявшей требования родителей мужа, в самую влиятельную женщину в уезде, которая добивалась соблюдения строгих правил и обычаев деревенской жизни. К моим сорока годам та жесткость, с которой бинты сжимали мои «золотые лилии», проникла в мое сердце, и оно цеплялось за обиды и несправедливость так крепко, что я не могла больше прощать тех, кого любила и кто любил меня.