Сергей Ильичев: Заветный Ковчег

Работая над сборником «Заветный ковчег», я хорошо помнил слова князя П. А. Вяземского: «Что для ума покрыто тьмою, то сердцем видится вдали», а потому предлагаю на ваш суд свою художественную версию известных исторических событий, а также эпизодов удивительных биографий выдающихся людей, достойно принявших вызов истории и внесших в нее уже свою незабываемую лепту и прославивших Россию на весь мир.

Все герои моих произведений являются чадами-Боголюбцами. О ком-то мне поведали удивительные люди и краеведы милостью Божией, что-то прочел сам, а чему-то, уже из наших времен, был свидетелем. Фрагменты некоторых биографий мне помогли найти в исторических архивах. При их литературной обработке я, грешный, что-то и от себя домыслил. Однако же против Истины, видит Бог, не погрешил.

Отдаю на ваш суд, мой дорогой читатель, сие творение, не столько как результат ума и логики, сколько как скромный плод своего любящего сердца.

Сергей Ильичев

Мне думается, что по ночам, когда наши дети спят, их чистые души допускаются до Творца.

В памяти после пробуждения остаются лишь фрагменты самого полета. То, что было Там, и то, что видела душа, – до поры и времени для нас сокрыто.

Но и душа ребенка, а впоследствии подростка и даже взрослого человека имеет возможность быть Там, лишь пока чиста сама душа, пока Господь допускает ее до Себя.

Возможно, что на земле есть такие люди, что летали во сне всю свою земную жизнь.

Какое же это счастье!..

Странички из дневника

Дима проснулся еще до восхода солнца и, выбравшись из шалаша, первым делом выбежал на берег реки Волги, чтобы проверить поставленные на ночь донные удочки. Туман, какое-то время еще окутывавший водную гладь, перед глазами подростка вдруг неожиданно распахнулся, словно это была занавеска в сельском клубе, на две как бы невидимые, но равные половины. И в открывшемся пространстве, будто на потрепанном и штопаном экране, он вдруг увидел, как вниз по реке шли широкие старинные лодии – крепкие лодки, ощетинившиеся округлыми щитами и копьями.

«Этакое семейство колючих ежиков, – невольно подумал по себя мальчик, – что преспокойно плывет себе по реке на моих глазах. Словно в кино…»

Но вот ветер донес отголосок скупой и незнакомой ему речи…

Услышав чуждую слуху речь, мальчик невольно оглянулся, желая найти поддержку и хоть какое-то объяснение всему увиденному. Но вокруг него никого не было, а старик Митрич, очевидно, все еще спал в шалаше.

И тогда он, невольно пригнувшись, для дальнейшего наблюдения за незнакомцами спрятался за один из высоких валунов, что были щедро кем-то разбросаны по всему берегу.

И так, таясь, какое-то время продвигался по берегу, пока не увидел, что лодки «варягов» (а мальчик, слава Богу, хорошо учился в школе) пристали к берегу.

На высоком холме Дмитрий увидел ранее неведомое ему селение и поспешил в обход, чтобы успеть предупредить жителей о надвигающейся опасности.

Видя, что он не успевает, что враг уже близок, мальчик что есть силы закричал: «Люди! Беда пришла! Спасайтесь!»

Но вдруг ясно понял, что его никто не слышит, да и сам он не слышал своего звонкого голоса. И мальчик, потрясенный этим открытием, в задумчивости остановился.

С высоты холма он видел, как навстречу «варягам» вышло несколько воинов в облачении и с оружием в руках – таких он видел на старинных картинах и в учебниках по истории Древней Руси.

– Неужто сын Параскевы вернулся к родным пенатам? – спросил старейший из них, узрев в одном из незваных гостей своего молодого соседа, некогда с товарищами отправившегося на поиски новых и неведомых доныне земель. Правда, парень уже заматерел и более походил на крепкого вожака волчьей стаи, был статен и бородат.

– Старик Годин! Ты еще жив? – с улыбкой спросил старейшину молодой главарь незнакомого племени.