Сергей Ильичев - Заветный Ковчег

Вспомнил Дмитрий Виленович и то время, когда, еще будучи студентом III курса Тверского университета, он приехал со своим университетским товарищем Родькой Ивлевым на его родину – Волговерховье. Был покорен красотой тех удивительных мест. И однажды, в одиночестве гуляя по дремучим лесам, нечаянно сам набрел-таки на Исток…

И снова, как в детстве, он увидел не иначе как саму Великую княгиню Ольгу…

…Верные холопы по ее повелению у самого истока Священной реки уже растопили ими же срубленную баню…

Будучи студентом-историком, Дмитрий уже тогда знал, что ее, некогда приехавшую в Константинополь, крестил сам патриарх, благословивший по совершении таинства дарственным крестом с надписью: «Земля русская воздвигнута для жизни в Боге крещением блаженной Ольги».

Знал и то, что на киевском престоле тогда правил ее сын – молодой Святослав. Но, пока тот был ребенком, за него сильною рукою правила мать – мудрая и властная Ольга, жестоко покаравшая древлян за убийство мужа и походом на север присоединившая к своему княжеству земли по Мсте и Луге.

Казалось бы, для чего ей самой надо было тащиться в такую даль? Могла бы и воеводу за себя послать. Им воевать сподручнее…

Однако об истинной причине ее появления на наших землях Дмитрий и узнал-то только сейчас, став невольным тому свидетелем. Случилось это на том самом месте, где находился исток Волги и откуда берут начало и разбегаются по нашей земле великие реки России – Волга, Днепр и Западная Двина.

…Старая княгиня степенно и с достоинством разоблачалась перед огромным костром, словно отдавая в жертву огню все свое блестящее, тяжеловесное и дорогое, ставшее ей уже ненужным княжеское облачение. Делала она это таким образом, будто бы расставалась одновременно со всем наносным и обременительным, что было связано с этим облачением, которое лишь давно давило на сердце и не давало тепла уставшему телу.

И осталась, таким образом, пред Творцом, что называется, в чем мать родила, обнажив усталое тело, очевидно, некогда красивой женщины.

Холопы опустили головы.

А княгиня уже восходила на устроенный над Истоком помост.

В тот самый момент, когда она стала опускаться в воды Священного Истока, ей и понадобились их крепкие руки.

Вместе с головой погрузилась она в воду. На поверхности оставались лишь ее ладони, перехваченные для безопасности ее верными холопами. Да и те замерли, не ведая, что делать далее и как долго держать княгиню погруженной с головой в воды Священного Истока.

Шли минуты томительного ожидания.

Тут-то из бани и вышла старуха-нянька ее сына Святослава, что была в обозе вместе с княгиней.

– Тащите ее вверх. Да и вытаскивайте из воды-то, – командовала она. – И так уж, поди, обмерла…

И действительно, на досках теперь лежало распростертое и даже, казалось, уже неживое тело великой княгини.

Холопы со страхом уставились на старуху.

– Живо ее в баню, христопродавцы! – снова повелительно прокричала та, выводя из оторопи рослых мужиков.

В жарко натопленной бане Ольга сразу же пришла в себя. И теперь молча созерцала то, как старая нянька заговаривала в кипящем котле свои травы.

В тот самый момент, когда старуха зачерпнула ковшом воды из Великой реки и опрокинула ее на раскаленные камни, воистину вздрогнули небеса, смолкли птицы и, словно в стоп-кадре, застыло все живое и движимое…

Старуха поднесла Ольге настой из тех трав. Подождала, пока княгиня выпьет, и в тот самый момент, когда та погрузилась в забытье, снова облила ее, но уже из кадки, водой с целебным отваром. А затем уже и ледяной, из Истока…

И Ольга очнулась от забытья. Ожила. Забилась в холодном ознобе, вспоминая всю боль, что принесла своему народу, понимая, что нет ей теперь прощения и быть не может за грехи всей ее жизни и пролитую кровь. И крупные слезы брызнули из глаз.

Тут старуха – откуда только и сила взялась – повалила княгиню на дубовую лавку, да под банный жар, что уже наполнил собой свежий сруб, как прошлась запаренным веником, да по бокам, сколько мочи было…

И снова живой водой. И так несколько раз…

Солнце садилось за лес, а княгиня все еще продолжала стоять на коленях и изливать в молитве свою скорбь и печаль, прося у Бога вразумления, милости и защиты.

– Премилостивый Господи, Боже мой, Иисус Христос! – взывала княгиня. – Прилепе душа моя по тебе, мене же прият десница Твоя: преклони ухо Твое ко мне и услыши молитву мою… Помощник мой, буди и не остави мене, Боже Спасителю мой, яко отец мой и мати моя оставили мя, и супруга я лишилась. От него единственного сына прижила, и тот непокорлив и неверен…