Лиса Си - Снежный Цветок и заветный веер

Мой протест выражался исключительно в виде нушу, тайного женского письма. Впервые это произошло, когда Снежный Цветок — моя лаотун , моя «половинка», моя соученица и наставница в нушу — прислала мне веер, который лежит сейчас на моем столе, и затем вновь, когда мы встретились с ней. Но отношения со Снежным Цветком не мешали моей решимости стать честной женой, достойной невесткой и добросовестной матерью. В тяжелые времена мое сердце было твердым, как нефрит. Я обладала способностью противостоять бедам и выносить горе. И вот я перед вами — вдова, которая спокойно сидит, как предписывает ей традиция. Теперь я понимаю, что слишком долго была слепа.

Если не считать трех ужасных месяцев пятого года правления императора Сяньфэна [4] Сяньфэн (И Чжу, Вэньцзун) — император династии Цин. Правил с 1850 по 1861 год. , я провела всю свою жизнь в верхних женских комнатах. Да, я ездила в храм, посещала дом своих родителей, даже ездила в гости к Снежному Цветку, но я мало знаю о внешнем мире. Я слышала, как мужчины говорили о налогах, засухе и восстаниях, но все это было далеко от меня. Я вышивала, ткала, готовила, знала только родственников моего мужа, своих детей, внуков, правнуков и нушу. Мой жизненный путь был обычным для женщины: дочерние годы, годы закалывания волос, годы риса-и-соли, а теперь — годы спокойного сидения.

И вот я здесь, наедине со своими мыслями и этим веером, лежащим передо мною. Когда я беру его в руки, он кажется удивительно легким, а ведь он содержит в себе записи о стольких радостных и печальных событиях. Я открываю его быстрым движением, и щелчок каждой раскрывающейся складки кажется мне стуком трепещущего сердца. Слезы воспоминаний застилают мне глаза. За последние сорок лет я перечитывала надписи на веере столько раз, что запомнила их, как детскую песенку.

Я вспоминаю тот день, когда мне вручили этот веер. Мои пальцы дрожат, когда я открываю его. Тогда верхний край веера украшала лишь простая гирлянда из листьев, а на первой складке было записано единственное послание. В то время я плохо знала нушу , поэтому моя тетя прочитала мне эти строчки: «Я знаю, что в вашем доме есть девочка с хорошим характером и обученная домоводству. Ты и я родились в один год и в один день. Не можем ли мы стать двумя половинками?» Я смотрю на изящные линии этих строчек, и вижу не только девочку какой Снежный Цветок была в то время, но и женщину, какой она стала, — стойкую, честную, открытую внешнему миру.

Мой взгляд скользит по складкам веера, и я вижу наш оптимизм, нашу радость, наше взаимное восхищение друг другом, наши обещания, данные друг другу. Я вижу, как эта простая гирлянда превратилась в искусный рисунок переплетенных снежных цветков и лилий, символизирующих две наши жизни, жизни двух лаотун , двух половинок. Я вижу изображение луны в верхнем правом углу, льющей на нас свет. Мы должны были стать двумя лозами с переплетенными корнями, похожими на деревья, которые уже тысячу лет растут рядом, двумя уточками-мандаринками, подружившимися на всю жизнь. На одной складке Снежный Цветок написала: «Мы никогда не разорвем наш союз добровольно». Но на других складках веера я вижу непонимание, обманутое доверие и окончательно закрытую дверь. Для меня любовь была драгоценностью, которой я не могла поделиться с кем-то еще, и постепенно она оторвала меня от той, кто была моей половинкой.

Я все еще учусь любви. Я думала, что понимаю ее — не только материнскую любовь, но и любовь к родителям, к мужу, к лаотун. Я испытывала разные типы любви — любовь-жалость, любовь-уважение, любовь-благодарность. Но, глядя на наш заветный веер с записями, сделанными Снежным Цветком и мною в течение многих лет, я понимаю, что не умела ценить самую важную любовь — глубокую сердечную любовь.

За последние годы я записала много историй из жизни женщин, которые никогда не учились нушу. Я выслушала все их горести и жалобы, несправедливости и трагедии. Я все выслушала и записала. Но если я хорошо знаю жизнь женщин, то я почти ничего не знаю о жизни мужчин, за исключением того, что крестьянину приходится сражаться со стихиями, солдату — с врагом, а одинокому человеку — с самим собой. Оглядываясь на свою жизнь, я вижу, что она состоит из мужских и женских историй. Я — обычная женщина с обычными жалобами, но внутри себя я веду борьбу, похожую на мужскую битву, между своим природным естеством и тем человеком, каким мне следует быть.