Лиса Си - Снежный Цветок и заветный веер

Хотя мое лицо пылало от пощечины, я была счастлива. Пощечина была знаком того, что Мама впервые показала мне свою материнскую любовь, и я была вынуждена закусить губы, чтобы скрыть улыбку.

Мама за весь день не сказала мне ни слова. Она спустилась вниз и разговаривала с моими тетей, дядей, отцом и бабушкой. Дядя был добросердечным человеком, но как второй сын он не имел никакой власти в нашем доме. Тетя понимала, какие выгоды сулит создавшаяся ситуация, но как женщина, не имеющая сына, в семье она занимала самое последнее место.

Мама также не занимала важного положения, но, увидев выражение ее лица, когда сваха произносила свои речи, я поняла, какие мысли бродят у нее в голове. В доме все решали Папа и Бабушка, но на каждого из них можно было повлиять. Хотя заявление свахи и было хорошим знаком для меня, оно означало, что моему отцу придется усердно трудиться, чтобы собрать мне приданое, достойное более высокого брака. Если же он не согласится на предложение свахи, то лишится уважения не только в нашей деревне, но и во всем уезде.

Я не знаю, решили ли они мою судьбу в тот день, но для меня все уже перестало быть прежним.

Будущее Прекрасной Луны изменилось вместе с моим. Я была на несколько месяцев старше, но было решено, что нам обеим начнут бинтовать ноги в то же время, когда начнут бинтовать ноги Третьей Сестре. Хотя я продолжала выполнять свою работу за пределами дома, я больше никогда не ходила к реке с моим братом. Я больше никогда не ощущала прикосновения прохладной, быстро текущей воды к моей коже. До этого Мама никогда не била меня, но оказалось, что это был всего лишь первый из многочисленных ударов, которыми она награждала меня в течение нескольких последующих лет. Хуже того, мой отец перестал относиться ко мне по-прежнему. Я больше не сидела у него на коленях, пока он курил свою трубку. В одно мгновение я превратилась из никчемной девочки в нечто такое, что могло быть полезно семье.

Мои бинты и специальные туфельки, которые моя мать сделала для того, чтобы положить их на алтарь Гуаньинь, были отложены в сторону, так же как бинты и туфельки, сделанные для Прекрасной Луны. Мадам Ван принялась периодически наносить нам визиты. Она всегда приезжала в своем собственном паланкине. Всегда осматривала меня с головы до ног. Всегда спрашивала, как идет мое обучение домоводству. Я бы не сказала, что она была любезна со мной. Я была для нее всего лишь средством получить выгоду.

В течение следующего года мое обучение в верхней комнате стало более серьезным, и я уже многое знала. Например, что мужчины редко входят в женскую комнату; она была только нашей, где мы могли заниматься своей работой и делиться мыслями. Я знала, что почти всю свою жизнь проведу в комнате, подобной этой. Я также знала, что разница между нэй — внутренним миром дома — и вай — внешним миром мужчин — является самой сердцевиной конфуцианского общества. Будь ты беден или богат, будь ты императором или рабом, домашний мир предназначен для женщин, а внешний — для мужчин. Женщинам не следует выходить за пределы своих комнат ни в мыслях, ни на деле. Я также поняла, что нашими жизнями управляют два конфуцианских идеала. Первый — это «Три Повиновения», которые гласят: «Девочкой повинуйся своему отцу; женой повинуйся своему мужу; вдовой повинуйся своему сыну». Второй — это «Четыре Добродетели», которые определяли поведение женщины, ее речь, движения и занятия: «Будь целомудренной и уступчивой, спокойной и честной; будь тихой и приятной в речах; будь сдержанной и изящной в движениях; будь совершенной в ручной работе и вышивании». Если девочки не будут забывать эти принципы, они станут добродетельными женщинами.

Мои занятия теперь приобрели практический характер. Я научилась вдевать нитку в иголку, выбирать цвет ниток, делать маленькие и ровные стежки. Это было важно, так как Прекрасная Луна, Третья Сестра и я начали трудиться над туфлями, которые нам предстояло носить в течение двух лет, пока будет длиться процесс бинтования ног. Нам были нужны дневные туфли, специальные тапочки для сна и несколько пар плотных носков. Мы начали с вещей, которые подходили нам сейчас, чтобы затем перейти ко все меньшим размерам.

Что еще важнее, моя тетя начала учить меня нушу. В то время мне было не совсем понятно, почему она принимала во мне такое участие. Я по глупости считала, что если я усердна, то смогу вдохновить своим примером Прекрасную Луну. А если она будет усердной, то, возможно, выйдет замуж более удачно, чем ее мать. Но на самом деле моя тетя надеялась обучить нас секретному письму для того, чтобы мы с Прекрасной Луной, могли переписываться всю жизнь. Я также не знала, что это было причиной конфликта между моей тетей, моей матерью и Бабушкой. Ни Мама, ни Бабушка не были обучены нушу, равно как и мой отец и мой дядя не были обучены мужскому письму. Мне все же приходилось видеть мужское письмо, но не с чем было его сравнить в то время. Теперь я могу сказать, что мужское письмо отчетливое, каждый иероглиф легко вписывается в квадрат, в то время как нушу похоже на мушиные лапки или на птичьи следы на песке. В отличие от мужского письма, иероглифы нушу не представляют собой отдельных слов. Наши иероглифы по своей сути скорее фонетические. В результате каждый иероглиф может означать любое из слов, которые имеют одинаковое звучание. Поэтому если иероглиф обозначает звуки, которые создают, например, слово «ключ», то значение этого слова надо искать в контексте. И все же надо было приложить много усилий, чтобы убедиться в том, что мы не искажаем смысл написанного. Многие женщины — как моя мать и Бабушка — никогда не обучались этому письму, но они все же знали некоторые песни и истории, многие из которых звучали в ритме «та-дум, та-дум, та-дум».