Люси Монтгомери - Энн из Зелёных Крыш

Все мальчики и некоторые девочки пошли в ельник мистера Белла, как обычно, намереваясь остаться там до тех пор, пока не найдут «жвачку». Но в еловой роще было так хорошо, а желтые капли смолы были такими заманчивыми! Они собирали смолу, гуляли и болтали и первый, кто напомнил им о времени, был Джимми Гловер, который закричал с верхушки патриархальной старой ели: «Учитель идёт!»

Девочки, которые были на земле, сразу же побежали и сумели добраться до школы в последний момент. Мальчики, которые слезали поспешно с деревьев, опоздали; а Энн, которая не собирала смолу, а мечтательно бродила в дальнем конце рощи, по пояс среди папоротников, тихо напевая, с венком из ландышей на волосах, словно лесная фея из этих тенистых мест, была самая последняя. Энн бегала, как лань, поэтому она догнала мальчиков у двери и влетела с ними в школу в ту минуту, когда мистер Филлипс вешал свою шляпу.

Краткое желание перемен у мистера Филлипса уже прошло. Он не хотел беспокоить себя наказанием десятков учеников, но это было необходимо, чтобы сдержать своё слово. Так что он огляделся в поисках козла отпущения и нашел его в Энн, которая упала на своё место, задыхаясь от бега, с забытым венком из ландышей, криво висящим на одном ухе и придававшем ей особенно лихой и растрепанный вид.

– Энн Ширли, так как вы, кажется, любите находиться в компании мальчиков, ты мы примем ваш вкус во внимание, – саркастически сказал он. – Снимите эти цветы с головы и сядьте с Гилбертом Блайтом.

Другие мальчики засмеялись. Диана, бледнея от жалости, сняла венок с головы Энн и сжала ее руку. Энн смотрела на учителя, как будто окаменев.

– Вы слышали, что я сказал, Энн? – спросил мистер Филлипс строго.

– Да, сэр, – сказала Энн медленно, – но я не предполагала, что Вы действительно этого хотите.

– Уверяю вас, что хочу, – продолжил он с саркастической интонацией, которую все дети, и Энн особенно, ненавидели. Слишком уж она раздражала. – Сделай это немедленно.

На мгновение Энн выглядела так, как будто хочет отказаться. Затем, поняв, что помощи ждать неоткуда, она надменно поднялась, шагнула через проход и села рядом с Гилбертом Блайтом, уткнувшись лицом в сложенные руки. Рубин Гиллис, которая наблюдала за тем, как это произошло, сказала другим детям по дороге домой, что она никогда не видела ничего подобного – лицо белое, как мел, покрытое ужасными маленькими красными пятнами.

Для Энн это было концом всего. И так было достаточно плохо, что её выбрали для наказания из десятка одинаково виновных; было еще хуже, что её посадили с мальчиком, но, то, что этот мальчик – Гилберт Блайт – делало ситуацию совершенно невыносимой. Энн чувствовала, что она не может перенести это, не стоит и пытаться. Все ее существо кипело от стыда, гнева и унижения.

Сначала другие ученики посматривали на неё, шептались и хихикали, подталкивая друг друга локтями. Но так как Энн не поднимала голову, а Гилберт решал задачку на дроби, как будто это было самое важное занятие на свете, они вскоре вернулись к свои задачам и Энн была забыта. Когда мистер Филлипс сказал классу сдать работы по истории, Энн должна была подойти, но Энн не двинулась с места, а мистер Филлипс, который в это время писал стихи для Присциллы и думал о какой-то упрямой рифме, ничего не заметил. Увидев, что никто не смотрит, Гилберт взял со стола маленькую розовую конфету в виде сердца с золотой надписью «Ты сладкий» и сунул её Энн под локоть. После чего Энн встала, осторожно взяла розовое сердце кончиками пальцев, бросила его на пол, раздавила каблуком, и села на своё место, не удостоив Гилберта даже взглядом.

Когда уроки закончились, Энн прошла к своей парте, демонстративно достала все из нее – книги и тетради, перо и чернила, Библию и арифметику, и сложила их аккуратно на свою расколотую грифельную дощечку.

– Ты что, заберёшь все эти вещи домой, Энн? – захотела узнать Диана, как только они вышли на дорогу. Она не осмелилась задать вопрос раньше.

– Я не вернусь в школу больше, – сказала Энн. Диана была ошеломлена и посмотрела на Энн, чтобы удостовериться, что та не шутит.

– Разве Марилла позволит тебе остаться дома? – спросила она.

– Ей придется, – сказала Энн. – Я никогда не пойду в школу к этому человеку.

– О, Энн! – Диана выглядела так, словно готова была заплакать. – Я думаю, что это нечестно. Что мне делать? Мистер Филлипс заставит меня сидеть с этой ужасной Герти Пай. Я знаю, что он это сделает, потому что она сидит одна. Энн, вернись!