Жан-Батист Мольер: Скупой

Клеант.Кто, по-вашему, хуже: тот ли, кто нуждается в деньгах и достает их за деньги, или тот, кто их грабит и не знает, что с ними делать?

Гарпагон.Убирайся, говорят тебе! Не выводи меня из терпения.

Клеант уходит.

Нет худа без добра, теперь уж я буду глядеть за ним в оба!

Гарпагон, Фрозина.

Фрозина.Сударь!

Гарпагон.Подожди. Я сейчас вернусь и поговорю с тобой. (Про себя.) Посмотрю, что-то мои денежки! (Уходит.)

Фрозина, Лафлеш.

Лафлеш(не видя Фрозины). Вот так приключение! Должно быть, у него целый склад всякой рухляди, в описи нет ни одной знакомой вещи.

Фрозина.А, это ты, Лафлеш! Как ты сюда попал?

Лафлеш.Батюшки! Фрозина! Ты здесь зачем?

Фрозина.Все за тем же: устраиваю делишки, оказываю услуги, насколько хватает умения. Без этого теперь и на свете не прожить, сам знаешь: такие люди, как я, только ловкостью да пронырством и сыты.

Лафлеш.У тебя какие-нибудь дела с хозяином этого дома?

Фрозина.Да, есть у нас с ним дельце, надеюсь поживиться.

Лафлеш.От него-то? Ну уж… Честь тебе и слава будет, если ты хоть что-нибудь из него вытянешь! Должен тебя предупредить, что здесь деньги в большой цене.

Фрозина.Услуга услуге рознь.

Лафлеш.Как бы не так! Ты, видно, еще не знаешь господина Гарпагона. Господин Гарпагон из всех человеческих существ существо самое бесчеловечное, это не простой смертный, а смертный грех. Нет такой услуги, которая бы заставила его из благодарности раскошелиться. Насчет похвалы, знаков уважения, благосклонности на словах, дружбы – это сколько угодно, а вот насчет денег – ни-ни! Его любезности и ласки сухи и бесплодны. Нет для него хуже слова, чем «дать»; он никогда не скажет – дам, а непременно – ссужу.

Фрозина.Господи Боже мой! Меня-то уж не учить, как людей выдаивать. Я кого хошь разжалоблю, до любого сердца достучусь, ни одного слабого местечка без внимания не оставлю.

Лафлеш.Все это здесь ни к чему. Посмотрю я, как ты его разжалобишь по части денег! Это чистый турок, да и турок-то из самых безжалостных. Околевай на его глазах – он и не пошевельнется. Одним словом, деньги для него дороже славы, дороже чести, дороже добродетели. Один вид просящего вызывает у него судороги. Попросить у него – это значит бить его по больному месту, пронзить ему сердце, вытянуть из него внутренности, и если… Идет! Прощай! (Уходит.)

Фрозина, Гарпагон.

Гарпагон(про себя). Все в порядке. (Громко.) Ну что, Фрозина?

Фрозина.Ах, как вы прекрасно выглядите! Сразу видно, что вы вполне здоровы!

Гарпагон.Кто? Я?

Фрозина.Я еще никогда не видала вас таким свежим и бодрым.

Гарпагон.В самом деле?

Фрозина.Я думаю, во всю свою жизнь вы не были таким молодцом, как теперь; я знаю двадцатипятилетних – старики перед вами!

Гарпагон.Однако, Фрозина, мне уже шестьдесят.

Фрозина.Ну и что же? Шестьдесят лет! Подумаешь, как много! Самый что ни на есть цветущий возраст, лучшая пора для мужчины.

Гарпагон.Пожалуй. А все-таки лет двадцать с плеч долой было бы не худо.

Фрозина.Полно! Никакой вам в этом надобности нет: вы и так сто лет проживете.

Гарпагон.Ты думаешь?

Фрозина.Непременно. По всем приметам. Покажитесь-ка!.. Ну так и есть: между бровей складка – это к долголетию.

Гарпагон.Ты в этом что-нибудь смыслишь?

Фрозина.Еще бы не смыслить! Дайте руку… Господи Боже мой, и конца-то не найдешь!

Гарпагон.Чему?

Фрозина.Видите, до какого места эта линия доходит?

Гарпагон.А что это означает?

Фрозина.Хотите – верьте, хотите – нет, я сказала – сто, так еще двадцать накиньте!

Гарпагон.Врешь!

Фрозина.На вас и смерти нет, прямо вам скажу. Вы еще детей и внуков похороните.

Гарпагон.Тем лучше! Как наши дела?

Фрозина.И спрашивать нечего. Когда-нибудь я не исполняла, за что бралась? А уж где сватовство, там на меня смело положитесь… Нет такой свадьбы на свете, какой бы я живо не состряпала. Кажется, приди мне только в голову – турецкого султана женила бы на Республике Венецианской [11]. Наше-то дело, конечно, полегче. И мать и дочь хорошо меня знают, и я наговорила им о вас с три короба. Матери успела шепнуть, что вы не раз видели Мариану на улице и у окна и какие у вас на ее счет намерения.