Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года

День продолжался, а число жертв все росло. Пушки ревели с неослабевающей яростью, и продолжали свое кровавое дело. Вице-король без устали, и не обращая внимания на опасность, под градом картечи и пуль объезжал поле боя. Стрельба продолжалась, а к вечеру так активизировалась, что позади большого редута пришлось поставить Висленский легион генерала Клапареда. Более часа мы оставались в таком неудобном положении, когда князь Невшательский (Бертье) и вице-король начали совещание, продолжавшееся до ночи. По его окончании принц Евгений отдал распоряжения своим войскам и стрельба прекратилась. Враг тоже немного поуспокоился, он дал только несколько залпов, а поскольку его последний редут молчал, это убедило нас, что, что русские начали подготовку к отступлению на Можайск.

Прекрасная в течение всего дня погода, к вечеру испортилась, стало холодно и сыро. Армия поставила бивуаки прямо на поле боя. Вице-король, который с четырех часов утра не сходил с коня, отправился на холм, где стала Королевская Гвардия. Там он ожидал, когда поставят его палатку, но поскольку его слуги заблудились, Его Высочество и его свиту гостеприимно принял генерал Лекки, хотя он мог предложить нам только ужин без хлеба и двуколку вместо постели. Ею принц и воспользовался. Это был самый суровый лагерь – людям и лошадям нечего было есть, а отсутствие дров предвещало нам холодную ночь.

Рано утром (8-го сентября) мы вернулись на поле боя. Все наши предположения, сделанные накануне, сталь явью. Противник, видя то бесстрашие, с которым мы захватили его редуты, решили оставить свои позиции и уйти. Проходя по тем местам, где они стояли, мы имели возможность судить о том, что русские понесли колоссальные потери. Все пространство, площадью примерно в один лье, вся земля была усеяна мертвыми и ранеными. В воронках от разорвавшихся снарядов останки людей и лошадей лежали просто вперемешку. Огонь наших гаубиц был настолько разрушительным, что по всей равнине высились горы трупов, а оставшееся пространство было покрыто либо обломками пик, ружей, касок и кирас, либо картечью и пулями, коих было так много, что это напоминало выпавший после сильной бури град. Но самым ужасным были овраги – почти все раненые, способные передвигаться, прятались там от огня. Эти несчастные, горами лежали друг на друге, истекая кровью, испуская страшные стоны и, громкими криками призывая смерть, страстно умоляли нас положить конец их мучениям.

В то время как конница преследовала противника, вице-король приказал своим инженерам уничтожить редут, и поскольку 4-й корпус уже разбил здесь лагерь, предполагалось, что мы должны провести здесь ночь. Также, Его Высочество приказал своему штабу разместиться в церкви деревни Бородино, единственном уцелевшем после битвы здании, но он было полностью наполнено ранеными, а хирурги занимались их лечением. Тогда штаб принял решение поселиться в деревне Новое, [95] Теперь Новое Село, Московская обл., Россия. – Прим. перев. недалеко от дороги на Можайск, на берегу Колочи. Там, недалеко от усадьбы были замечены несколько отрядов казаков, но им пришлось отступить.

Тогда же вице-королю сообщили о том, что из Витебска прибыла 15-я дивизия и присоединилась к корпусу. Выйдя из деревни, рядом с которой находился брошенный противником редут, мы взяли правее дороги, ведущей на Можайск – по ней шла центральная группа нашей армии – и продолжили марш вдоль Колочи. На этом марше мы выяснили, почему накануне вечером мы бы не смогли обойти русские позиции с правого фланга. Во-первых, здесь у них размещались многочисленные резервные части, а во-вторых, вдоль реки стояли несколько замаскированных батарей. В полулье от села Красное мы обнаружили еще четыре больших редута, построенных в виде квадрата. В их задачу входило защищать дорогу, а кроме того, они были недостроены.

Покидая поле битвы, мы оставили отряд для сбора всех отставших и охраны этой позиции. Командиром был назначен полковник Бурмон. Он прекрасно справился с этой задачей и, после того как все укрепления, возведенные противником, были уничтожены, через несколько дней вернулся в корпус. Все это время он жил среди мертвых и умирающих, а за провизией ему приходилось посылать отряды на расстояние более пяти лье.

Мы устраивали лагерь в поместье Красное, [96] Не сохранилось, сейчас на дне Можайского водохранилища. – Прим. перев. и тут пронесся слух о прибытии Наполеона. Новость эта, однако, не подтвердилась. В районе возвышенности, расположенной дальше по дороге, наши стрелки столкнулись с казаками. Во время атаки был ранен полковник Марбеф, командир кавалерийского полка.