Грегор Самаров - За скипетр и корону

Граф высказался очень взволнованно.

Никто не отвечал, и наступило молчание.

Фельдмаршал Рейшах прервал его, сказав:

– Но знаете ли, сударыни, самую животрепещущую новость?

– Нет, – ответила графиня Клам, – в чем дело? Какая-нибудь выходка вашей Вольтер или Галльмейер?

– Гораздо лучше, – улыбнулся Рейшах, – очень пикантная дуэль.

– Дуэль? И между кем? Знакомые из общества? – Хозяйка дома забросала фельдмаршала вопросами.

– Улан Штилов, – сообщил Рейшах, – и итальянский граф Риверо, которого вы видели здесь в прошлом году, – он был представлен нунцием.

– Это удивительно! Когда же Риверо успел вернуться?

– Вчера, – отвечал Рейшах.

– И в первые же двадцать четыре часа дрался на дуэли? – удивилась графиня Клам.

– Кажется, дело вышло из-за какой-то дамы. Вы не слыхали ли о красавице Бальцер?

Молодая графиня встала и отошла в неосвещенную часть гостиной, к корзинке с цветами. Она нагнулась над цветами.

– Я слышала это имя в связи с именем Штилова, – ответила графиня Клам.

– Кажется, что старейшие и новейшие права пришли в столкновение, – заметил фельдмаршал.

– И случилось что-нибудь серьезное? – допытывался граф.

– Этого я не мог добиться, – отвечал Рейшах, – но я боюсь за Штилова: Риверо известен как превосходнейший стрелок. Где же, однако, маленькая графиня? – спохватился барон, повернув голову и глядя в глубь салона.

Молодая графиня все еще стояла, склоняясь над цветами.

Мать бросила на нее быстрый, озабоченный взгляд.

Молодая графиня медленно вышла на свет. У она держала свежесорванную розу, лицо ее было бледно, губы крепко сжаты.

– Я сорвала розу, – произнесла она слегка дрожавшим голосом, – чтобы закончить мой туалет.

Девушка приколола цветок к груди и почти механически вернулась на старое место.

– Ах, я и забыла о вечере графини Вильчек! – Графиня Клам встала. – И вам надо приготовиться, и мне заехать домой.

– Позвольте вас проводить, – сказал Рейшах, и все уехали вместе.

Мать и дочь остались одни. Наступило молчание.

– Мама, – сказала молодая графиня, – я нехорошо себя чувствую, мне бы хотелось остаться дома.

Мать поглядела на дочь с участием и озабоченностью.

– Дитя мое, – с нежностью произнесла она, – прошу тебя, подумай, что могут сказать и что скажут, если ты сегодня не появишься в обществе, после того как тебя сейчас здесь видели?

Девушка закрыла лицо руками, легкое рыдание нарушило безмолвие гостиной, и стройная фигурка дрогнула. Слезы закапали на свежую розу на ее груди.

Лакей отворил дверь.

– Барон Штилов!

Глубокое изумление отразилось на лице графини Франкенштейн, тогда как дочь ее порывисто встала: яркая краска подернула ее лицо, и она почти тотчас же беспомощно опустилась в кресло, устремив полные слез глаза на дверь.

Лакей принял молчание графини за знак согласия и исчез.

Вошел Штилов.

Он, как всегда, был свеж, на лице его не осталось ни следа утренних тревог, только прежняя беспечная и легкомысленная веселость сменилась торжественной серьезностью, придававшею его красоте особую прелесть.

Он подошел к дамам.

Молодая графиня опустила глаза и завертела носовой платок в руках.

Мать приняла молодого человека с совершенным спокойствием.

– Мы вас давно не видели, – мягко сказала она, – где вы пропадали?

– Служба отнимает очень много времени, графиня. Вопрос о войне, кажется, решен, – надо приучаться к военному положению.

– Нам только что говорил о вас барон Рейшах, – продолжала графиня.

– И, верно, что-нибудь злое? – заметил живо Штилов и пристально посмотрел на молодую девушку, которая не поднимала глаз и не шевелилась.

– Он нас испугал было, но, кажется, неосновательно, – добавила графиня, осмотрев его быстрым взглядом с головы до ног.

Штилов улыбнулся.

– Барон, по-видимому, принимает во мне слишком большое участие, – сказал он, – но его заботливость совершенно лишена веских причин.

Графиня быстро взглянула на дочь.

– Вы едете сегодня к графине Вильчек? – спросила она.

– Я не знаком с ней, – отвечал Штилов тоном, в котором слышалось сожаление.

– Но, по крайней мере, проводите нас туда? – Графиня встала. – Мне надо еще привести в порядок мой туалет – дочь моя готова и пока посидит с вами.

Глаза Штилова сверкнули счастьем.

– Я совершенно к вашим услугам, графиня, – поклонился он.

Графиня вышла из комнаты, не обратив внимания на негодующий взгляд, который бросила на нее дочь.