Грегор Самаров - За скипетр и корону

– Так говори же, я желаю слышать.

Князь начал:

– Император решил принять борьбу за будущий строй и новую организацию Германии, так как убежден, что только этой борьбой и решительной победой Австрии могут быть обеспечены прочный мир и прочная самостоятельность германских государей.

– Итак, я, стало быть, не ошибся, – сказал король, – война предрешена?

– Да, – отвечал князь, – и император придает величайшее значение тому, чтобы в этой борьбе вокруг него сплотились германские государи, как это уже было на Франкфуртском съезде.

– Где меня собирались медиатизировать [41] Медиатизация – подчинение владетельных германских сюзеренов более крупному германскому государству, например, Пруссии или Австрии. , – вставил вполголоса король. – Что же дальше?

– Император придает величайшее значение тесному союзу с Ганновером. Он поручил мне передать тебе, что считает интересы домов габсбургского и вельфского тождественными в Германии.

– Вельфский дом постоянно боролся против цезаризма, – заметил король.

– Император, – продолжал князь, – надеется, что древняя тесная связь между Ганновером и Австрией сохранится и в этом кризисе. Он видит, что на Венском конгрессе Ганновер был поставлен в несообразное положение в Германии, особенно в Северной; настоящее его призвание – образовать в Северной Германии могущественный и самостоятельный противовес прусским гегемоническим устремлениям, между тем как дипломатия Венского конгресса слишком его ослабила.

– Потому что никто не содействовал видам графа Меттерниха, – заметил король.

– Император признает необходимость, – продолжал князь, – исправить эту ошибку Венского конгресса новым строем и организацией Германии, и потому предлагает тебе твердый оборонительный и наступательный союз.

– На каких основаниях? – спросил король.

– Существеннейшие пункты предположенного императором союза следующие: Ганновер тотчас же ставит всю свою армию на военную ногу и обязывается одновременно с Австрией объявить войну. Император со своей стороны предоставляет в твое распоряжение находящуюся в Гольштейне бригаду Калика и уступает тебе на все время похода генерала Габленца. Во всяком случае, он гарантирует целость Ганновера, а в случае победы обещает присоединить к твоему королевству Гольштейн и прусскую Вестфалию.

– В случае победы? – повторил король. – А ты веришь в победу?

Князь помолчал с минуту.

– Я австрийский генерал, – сказал он.

– Забудь, пожалуйста, на несколько минут про австрийского генерала и отвечай мне как брат.

– Если наши силы получат толковое командование и будут деятельно употреблены, – отвечал князь после некоторого колебания, – если Германия постоит за нас решительно и энергично, успех несомненен. Наша артиллерия превосходна, а кавалерия несравненно выше прусской.

– Гм… мы, впрочем, оставим эти подробности, – сказал король. – Ты можешь, пожалуй, подумать, что я в своих решениях основываюсь только на соображениях выгоды, но, в сущности, это не так – во всем этом кризисе я ставлю принцип выше успеха или пользы, и на основании только этого принципа я буду действовать.

– Убедительнейше прошу тебя, – возразил князь, – подумать о будущности и величии твоего дома и не забывать, что Пруссия в своем теперешнем могуществе и с теперешними тенденциями своей политики – постоянная угроза и опасность для Ганновера.

Король несколько минут помолчал в раздумье.

– Любезный Карл, – сказал он наконец, – ты можешь быть уверен, что все, исходящее от императора, встретит во мне серьезнейшее участие и высшее уважение и что он, доставив мне удовольствие увидеть тебя, избрал посла, особенно способного к тому, чтобы еще более упрочить это уважение. Я во всякое время готов доказать мою дружбу к дому Габсбургов и к Австрии, дружбу, основанную на симпатии и убеждении. Но здесь – заявляю тебе об этом прежде всего – вступают в дело принципы, которые я, как правитель моего государства и член Германского союза, ставлю превыше всего. Я в настоящую минуту не дам тебе положительного ответа, – ты ведь можешь побыть здесь несколько дней?

– Несколько дней – конечно, – отвечал князь, – но император с нетерпением ждет ответа, и я не хотел бы долго…

– Я тебя сильно не задержу, и немедленно сообщу твои предложения моим министрам.

Король позвонил и сказал вошедшему камердинеру:

– Когда господа министры откушают, я прошу их к себе.