Ивлин Во - Возвращение в Брайдсхед

Я наблюдал, как обносили шампанским. Когда очередь дошла до Себастьяна, он сказал: «Мне, пожалуйста, виски», – и я видел, как Уилкокс поверх его головы взглянул на леди Марчмейн, а она чуть заметно кивнула. В Брайдсхеде каждому желающему подавали отдельный наполненный графинчик, куда помещалось с четверть бутылки; графин, который Уилкокс поставил перед Себастьяном, был наполовину пуст. Себастьян демонстративно поднял его на свет, поболтал, потом молча вылил в стакан, который заполнился не более чем на два пальца. Все сразу вдруг заговорили, все, за исключением Себастьяна, и мистер Самграсс на какое-то мгновение остался без слушателей, толкуя о маронитах одному подсвечнику; но тут же все снова умолкли, и он безраздельно владел столом до самой той минуты, когда леди Марчмейн с Джулией вышли из комнаты.

– Не засиживайтесь долго, Брайди, – сказала она на пороге, как говорила всегда, и в тот вечер у нас не было ни малейшего желания засиживаться. Стаканы наши были наполнены портвейном, после чего графин немедленно исчез со стола. Мы быстро осушили стаканы и перешли в гостиную, где Брайдсхед попросил мать почитать вслух, и она до десяти часов с большим одушевлением читала «Дневник Никого», а в десять закрыла книгу и объявила, что почему-то ужасно устала, настолько, что даже не зайдет перед сном в часовню.

– Кто едет завтра на охоту? – спросила она.

– Корделия, – ответил Брайдсхед. – Я беру молодую кобылку Джулии, пусть познакомится с собаками. Часа на два, не больше.

– Рекс приезжает завтра неизвестно когда, – сказала Джулия. – Мне лучше остаться, чтобы его встретить.

– Где назначен сбор? – неожиданно спросил Себастьян.

– Здесь. Флайт Сент-Мери.

– Тогда я тоже хотел бы поехать, если найдется для меня лошадь.

– Разумеется. Это просто чудесно. Я бы сам позвал тебя, только ты раньше всегда был так недоволен, когда приходилось ехать. Можешь взять Колокольчика. Он отлично ходит в этом сезоне.

Все вдруг ужасно обрадовались, что Себастьян хочет ехать на охоту; сумрак вечера немного рассеялся. Брайдсхед позвонил, чтобы принесли виски.

– Может быть, еще кому-нибудь?

– Мне принесите, пожалуйста, тоже, – сказал Себастьян, и на этот раз не Уилкокс, а лакей так же посмотрел на леди Марчмейн и получил в ответ еле заметный кивок. Все в доме были предупреждены. Виски принесли уже разлитое в два стакана, словно заказанное у стойки, и все наши глаза следовали по комнате за подносом, как глаза собак в столовой, провожающие блюдо с дичью.

Однако благодушие, порожденное желанием Себастьяна участвовать в завтрашней охоте, сохранилось; Брайдсхед написал записку для конюха, и мы в радужном настроении разошлись по комнатам.

Себастьян сразу лег; я сидел у его камина и курил трубку.

– Может быть, мне поехать завтра вместе с вами? – сказал я.

– Ничего интересного вы не увидите, – ответил он. – Могу вам точно сказать, что я намерен сделать. Отстану от Брайди у первой же норы, потрушу легонько в ближний кабак и проведу там весь день, упиваясь на свободе. Раз они обращаются со мной как с алкоголиком, пусть тогда и получают алкоголика на здоровье. Да и потом, я все равно ненавижу охоту.

– Ну что же. Помешать я вам не могу.

– Между прочим, можете – если не дадите мне денег. Они закрыли этим летом мой лицевой счет. Отсюда проистекали мои главные трудности. Часы и портсигар я уже заложил, чтобы обеспечить себе счастливое Рождество, так что завтра мне придется за деньгами обратиться к вам.

– Я не могу. Вы отлично знаете, что это невозможно.

– Невозможно, Чарльз? Ну что ж. Как-нибудь устроюсь сам. Я теперь стал ужасно ловкий по этой части – как устраиваться самому. Пришлось, ничего не поделаешь.

– Себастьян, что у вас там было с мистером Самграссом?

– Он же вам рассказывал за обедом про руины, мулов и местные достопримечательности – это все было у Сами. Просто мы решили, что каждый пойдет своим путем, вот и все. Бедняга Сами, в сущности, до последнего времени вел себя довольно сносно. Я надеялся, что он и дальше не подкачает, но, боюсь, он проявил крайнюю неосмотрительность, рассказав о моем счастливом Рождестве. Наверное, думал, что если изобразит меня в слишком хорошем свете, то, пожалуй, еще потеряет место телохранителя.

Понимаете, ему оно очень выгодно. Я не хочу сказать, что он ворует, нет. По-своему он довольно честен в денежных делах. Во всяком случае, он ведет такую неприятную книжицу, куда вносит все суммы, которые получает по аккредитивам, и все расходы, и в любой момент может предъявить ее маме и адвокатам. Но ему очень хотелось проехаться по всем этим местам, и благодаря мне он смог проделать путешествие с комфортом, а не ютиться бог знает где, как обычные университетские преподаватели. Единственной неприятной стороной было мое общество, но мы очень скоро это уладили.