Айн Рэнд - Атлант расправил плечи

Она повернулась, чтобы отойти. Схватив Дагни за руку, Риарден притянул ее к себе и повалил на себя; он удерживал ее в неудобной позе, запустив пальцы в волосы, припав к ее губам; другая рука его скользила от прикрытых тонкой блузкой лопаток, к талии, к ногам. Она шепнула:

– Ну вот, а говоришь, что не нуждаешься во мне!..

Она оторвалась от него и встала, откинув волосы со лба. Риарден, лежа, смотрел на нее, глаза его сузились, в них мелькала ясная искорка особенной, насмешливой заинтересованности хозяина . Дагни посмотрела на себя: бретелька ее комбинации соскользнула с плеча, и та повисла наискось, обнажая грудь, прикрытую только прозрачной блузкой. Она подняла руку, чтобы поправить одежду. Риарден шлепнул ее по руке. Дагни ответила понимающей улыбкой. Она неторопливо отошла и, повернувшись к нему, наклонилась над столом; пальцы ее лежали на краю столешницы, плечи сдвинулись назад. Именно такой контраст он любил – контраст ее строгих нарядов и полуобнаженного тела, контраст совладелицы железной дороги и принадлежащей ему женщины.

Риарден сел, удобно расположившись на кушетке и протянув вперед скрещенные ноги; он опять смотрел на нее взглядом собственника.

– Ты сказала, что хочешь проложить трансконтинентальную колею из риарден-металла, мисс вице-президент? – спросил он. – А что если я не дам тебе рельсов? Теперь я могу выбирать заказчиков и назначать им любую цену. Если бы это случилось год назад, я бы потребовал, чтобы ты взамен спала со мной.

– Жаль, что не потребовал.

– А ты согласилась бы?

– Конечно.

– В рамках дела? Как часть сделки?

– Если бы это касалось тебя , да. Тебе это понравилось бы, правда?

– А тебе?

– Да… – шепотом повторила Дагни.

Подойдя к Дагни, Риарден обхватил ее за плечи и припал губами к груди, прикрытой тонкой тканью.

А потом молча посмотрел на нее долгим взглядом.

– А что ты сделала с тем браслетом? – спросил он.

Они никогда не заговаривали об этой вещице, и Дагни не сразу сумела ответить.

– Я храню его, – ответила она.

– Я хочу, чтобы ты носила этот браслет.

– Если люди догадаются, тебе придется хуже, чем мне.

– Надень его.

Дагни достала браслет из риарден-металла. Молча, не отрывая глаз от его лица, она протянула Риардену руку: на ладони поблескивала иссиня-зеленая полоска. Смотря ей в глаза, он защелкнул браслет на ее запястье. И когда застежка сомкнулась под его пальцами, Дагни нагнулась и поцеловала их.

Земля полотном развертывалась перед капотом автомобиля. Вьющееся между холмами Висконсина шоссе было здесь единственным свидетельством человеческих трудов, шатким мостом, переброшенным через разлившийся океан кустов, деревьев и трав. Море это катилось ровными волнами желтовато-оранжевой пены; вдоль склонов холмов поднимались редкие красные струи, в низинах под чистым бледно-голубым небом нежились островки сохранившейся еще зелени. Окруженный красками почтовой открытки капот автомашины казался произведением ювелира: солнце искрилось на хромированной стали, а в черной эмали отражалось небо.

Вытянув ноги вперед, Дагни уютно устроилась в уголке возле окна; ей нравились и широкое, уютное сиденье, и ласковое прикосновение солнца к плечам; нравилась и прекрасная местность.

– А мне бы хотелось увидеть сейчас рекламный щит, – проговорил Риарден.

Дагни рассмеялась: он ответил на ее невысказанную мысль.

– Что здесь продавать и кому? Мы уже час как не видели ни одного дома, ни одной машины.

– Именно это мне и не нравится, – он чуть наклонился вперед над рулем, лицо его стало недовольным. – Посмотри на дорогу.

Длинную полосу выбелило до мучнистого блеска валявшихся в пустыне костей, словно солнце и снег съели все следы шин, бензина, сажи, любые следы цивилизации. Из угловатых трещин в бетоне поднимались зеленые травы. Дорогой не пользовались и не чинили ее много лет, однако трещин было немного.

– Хорошая дорога, – отметил Риарден. – Построена надолго. И явно рассчитана на интенсивное движение.

– Да…

– Не нравится мне это.

– Мне тоже, – Дагни усмехнулась. – Но вспомни, как часто мы слышали жалобы на то, что рекламные щиты портят пейзаж. Здесь эти нытики могли бы насладиться девственным пейзажем, – и добавила: – Терпеть их не могу.

Дагни не хотела тяжести, тонкой змейкой вторгавшейся в радость дня. За последние три недели она не раз ощущала смутную тревогу при виде пейзажей, скользивших перед клинообразным капотом автомобиля. Дагни улыбнулась: именно капот служил неподвижной точкой отсчета, в то время как земля пролетала мимо; капот оставался центром, фокусом, мерилом безопасности в расплывающемся, растворяющемся за окном мире… капот впереди и руки Риардена на руле… Она снова улыбнулась: им довелось видеть окружающий мир в суженном формате, и это ей нравилось.