Айн Рэнд - Атлант расправил плечи

– Отчаянно нуждаюсь, – совершенно искренне ответила она.

Риарден расхохотался.

– Нет. Я совсем о другом. Потом, ты говоришь это не так, как они.

– И как же я это говорю?

– Как торговец, как человек, который платит за то, чего хочет. А они лопочут, подобно попрошайкам, протягивающим к тебе жестяные миски.

– Я… плачу за это, Хэнк?

– Не изображай невинность. Тебе в точности известно, что именно я имею в виду.

– Да, – ответила Дагни; она улыбалась.

– Ах, да и к черту их всех! – он беззаботно махнул рукой и потянулся, изменив позу, наслаждаясь возможностью расслабиться. – Я не гожусь в публичные фигуры. Во всяком случае, теперь это ничего не значит. Нам незачем думать, что они видят или не видят. Пусть просто оставят нас в покое. Путь перед нами открыт. Каким будет ваш следующий проект, мисс вице-президент?

– Трансконтинентальная магистраль из риарден-металла.

– И как скоро она тебе понадобится?

– Завтра утром… Через три года, начиная с этого дня.

– И ты предполагаешь, что осилишь ее за три года?

– Если « Линия Джона Голта» … то есть Рио-Норте, будет работать так, как сейчас.

– Она будет работать лучше. Это всего лишь начало.

– Я уже составила план монтажа. По мере поступления денег будем проводить сегментную замену колеи на рельсы из риарден-металла.

– О-кей. Начнем, когда тебе будет угодно.

– Я перекину старые рельсы на прежние ветки – иначе они долго не протянут. И через три года ты сможешь доехать по собственному металлу до Сан-Франциско, если кто-нибудь соберется устроить там банкет в твою честь.

– Через три года у меня будут заводы по производству риарден-металла в Колорадо, Мичигане и Айдахо. Таков мой план.

– Твои собственные? Филиалы?

– Угу.

– А как насчет Закона справедливой доли?

– Неужели ты думаешь, что он протянет еще три года? Мы устроили им такую демонстрацию, что всю гниль сметет. За нас целая страна. Кто сейчас захочет остановить ход событий? Кто захочет слушать ерунду? Сейчас в Вашингтоне активно работает лобби людей высшего сорта. Они намереваются отменить этот Закон на следующей сессии.

– Я… я надеюсь на это.

– Последние несколько недель выдались очень трудными для меня: надо было начинать стройку новых печей, но теперь, когда все улажено, когда дело идет полным ходом, я могу сесть и отдохнуть. Могу посидеть за своим столом, посчитать деньги, могу бездельничать, как уличный прохвост, могу следить за поступлением заказов на металл и выстраивать их в очередь… Кстати, когда у тебя завтра утром первый поезд на Филадельфию?

– Ну не знаю.

– Не знаешь? И какой толк от такого вице-президента? Я должен быть на заводе в семь утра. Около шести у тебя ничего нет?

– Насколько я помню, первый отходит в пять тридцать.

– И ты разбудишь меня вовремя, чтобы я не опоздал, или прикажешь, чтобы задержали отправление?

– Я разбужу тебя.

– О-кей.

Риарден умолк, Дагни смотрела на него. Входя, он показался ей утомленным; но теперь лицо его разгладилось – ни следа усталости.

– Дагни, – спросил он вдруг; интонация его изменилась, в ней таилась некая откровенная нотка, – почему ты не захотела, чтобы нас видели вместе?

– Не хочу становиться частью твоей… официальной жизни.

Риарден ответил непринужденным тоном, но не сразу:

– Когда ты была последний раз в отпуске?

– Кажется, два… нет, три года назад.

– И что ты тогда делала?

– Отправилась на месяц в Адирондаки. Вернулась через неделю.

– У меня это было пять лет назад. Только я ездил в Орегон, – улегшись на спину, он глядел в потолок. – Дагни, давай съездим в отпуск вместе. Возьмем мой автомобиль и уедем на несколько недель, куда угодно, просто будем ездить по каким-нибудь проселкам, где нас никто не знает. Не оставим адреса, не будем читать газет, не прикоснемся к телефонной трубке – никаких официальных контактов.

Она встала. Подойдя к Риардену, Дагни остановилась возле кушетки и посмотрела на него; горевшая за ее спиной лампа прятала ее лицо – она не хотела, чтобы он заметил, как она старается не улыбнуться.

– Но ты же можешь взять отпуск на несколько недель, правда? – спросил Риарден. – Все уже на ходу. Никаких проблем не предвидится. А в ближайшие три года такой возможности уже не будет.

– Хорошо, Хэнк, – проговорила она, заставляя свой голос казаться спокойным.

– Ты согласна?

– И когда ты хочешь уехать?

– Утром, в понедельник.

– Хорошо.