Сельма Лагерлёф - Сказание о Йосте Берлинге

– Какое еще забвение! – рявкнул Беренкройц, хлестнул Дон Жуана, отчего тот побежал еще быстрее, и обернулся, сверкнув наросшими звездами инея на ватных усах. – Помолчи лучше. Нас догоняют, сейчас будет тебе забвение.

– За нами волки, Дон Жуан, а мы с тобой – добыча! – не унимался Йоста. – Дон Жуан, мальчик мой, вообрази себя молодым лосем! Беги через кусты, ищи брод в болотах, прыгай в прозрачные озера, плыви, гордо подняв голову, и исчезни, исчезни в этом спасительном мраке вечных еловых лесов! Ах, Дон Жуан, похититель женщин! Слейся с природой! Беги, как молодой лось!

Бешеная погоня поднимает в нем бурю восторга. Крики преследователей кажутся ему звуками церковного органа с низко свистящим контрапунктом ветра. Графиню трясет от страха, мелко-мелко стучат ее зубы, точно ксилофон выводит свои узоры на торжественном, многоголосом и на удивление гармоничном аккорде, взятом самой природой. Мурашками бежит по телу волна вдохновения.

Он отпускает графиню, встает во весь рост и срывает с себя шапку.

– Я Йоста Берлинг! – кричит он. – Я Йоста Берлинг, самый богатый человек в мире, обладатель десяти тысяч поцелуев и тринадцати тысяч любовных записок! Да здравствует Йоста Берлинг! Поймайте его, если можете!

И в следующую секунду он уже прильнул к ушку графини.

– Как вам скорость, графиня? Королевская скорость, королевская прогулка! За Лёвеном раскинулся Венерн, а за Венерном – море… мир скован льдом, графиня, повсюду черно-синий лед, он с грохотом катится нам под ноги, а от этого грохота падают с неба звезды… а за спиной гиканье погони! Вперед! Только вперед! Неужели вам не нравится наша прогулка, о, моя юная, моя прекрасная графиня?

Она резко оттолкнула его и выпрямилась.

А в следующую секунду он уже стоял перед ней на коленях.

– Я последний негодяй, графиня, но вам не следовало унижать меня и кавалеров. Вы воображали, что стоите на такой высоте, что нам до вас не дотянуться. Вас можно понять… Ну что ж… вы любимица земли и неба. И тем более как вы могли толкнуть падающего? Как вы могли оскорбить презрением тех, от кого и так отвернулась судьба?

Он схватил ее руки и прижал к губам.

– Если бы вы знали, как это горько – чувствовать себя отверженным. Но есть и преимущества – можно делать все что угодно, никто от тебя ничего хорошего не ждет. Так что я ничьих ожиданий не обманул – поступил как негодяй.

И только теперь он заметил, какие ледяные у нее руки. Она не успела надеть перчатки!

Он достает из кармана большие кожаные варежки, надевает ей на руки – и сразу успокаивается. Порыв вдохновения прошел, как его и не было.

Сел в свой угол саней, отодвинулся от графини как можно дальше.

– Вам нечего бояться, – тихо и даже скучно сказал он. – Посмотрите, куда мы едем. Не подумали же вы всерьез, графиня, что мы можем причинить вам какое-то зло?

Ее сознание было парализовано страхом, но тут она очнулась и подняла голову. Дон Жуан уже пересек озеро и теперь не быстро, но бодро тянул сани вверх, по склону к Боргу.

Экипаж остановился у крыльца ее усадьбы, и он помог молодой даме выйти из саней. Ее окружили слуги, и к ней, как по мановению волшебной палочки, вернулось мужество.

– Позаботьтесь о коне, Андерссон, – сказала она конюху. – Надеюсь, господа, так любезно доставившие меня домой, зайдут ненадолго? Граф сейчас будет здесь.

– Если графиня того пожелает, разумеется.

Йоста выскочил из саней. Беренкройц, ни секунды не сомневаясь, бросил вожжи конюху и спрыгнул с облучка.

С молодой графиней во главе процессия двинулась в дом. Графиня даже не старалась скрыть злорадство, хотя на лбу появилась морщинка сомнения. Она ожидала, что кавалеры откажутся от приглашения – мало ли чем может кончиться встреча с мужем похищенной женщины?

Должно быть, они плохо знают ее Хенрика. Строгого, честного, справедливого, настоящего мужчину, истинного рыцаря. Сейчас в усадьбу явится отставшая погоня, и Хенрик раз и навсегда запретит этим негодяям, насильно похитившим его жену, появляться в их доме.

Она с удовольствием представляла, как возмущенный Хенрик позовет слуг, укажет им на кавалеров и громовым голосом скажет:

– Этих господ никогда и ни при каких условиях на порог не пускать!

И самое главное, она ждала, что граф возмутится не столько инсценировкой похищения – в конце концов, ее можно посчитать безвкусной шуткой; нет, ему должна в первую очередь претить черная, отвратительная неблагодарность кавалеров к своей благодетельнице – старой майорше.