Луи Куперус - О старых людях, о том, что проходит мимо

Эта мысль доставляла ему столько искреннего удовольствия, что он одарил толстуху-няньку монетой в два с половиной гульдена. Все они – Стефания, Ина и молодая парочка – ошибались, глядя на добродушного и щедрого дядюшку: думали, что уже поймали его на крючок, а он, видевший родственничков насквозь, не мешал им заблуждаться.

«Какого черта, мне вовсе нет дела до этой молодой парочки, – размышлял он, постепенно мрачнея, – неужели им мало собственной молодости и собственных молодых здоровых тел, какого черта они метят на мои пару тысяч гульденов? И при чем здесь эта малявка, которую в мою честь назвали Антуанеттой?»

Антон терпеть не мог новорожденных, хотя детишки чуть постарше ему порой очень-очень нравились… У него помутилось в глазах, но он овладел собой и справился с приступом тоски и с грязными мыслями и снова изобразил из себя добродушного крестного отца, дядюшку, который собирается завещать все свое состояние этой крохе.

– А вчера приехали дядя Даан и тетя Флор, – сказала Ина д'Эрбур с едва сдерживаемым вздохом: она стеснялась своей родни из Ост-Индии. – Мы собирались к ним сегодня съездить все вместе, не правда ли, тетушка Стефания?

«Так ей не придется платить за экипаж», – подумал Антон Деркс.

– Да, – сказала Лили, – мы потихоньку уже начнем собираться, вы не возражаете, дядюшка?

– Конечно нет, детка.

– Фритс подойдет туда попозже, после казармы, да, Фритс? Так что я пошла переодеваться. Дядюшка Антон, как мило с вашей стороны, что вы пришли посмотреть на нашу малышку. Я уже отчаялась вас дождаться, хотя вы мне давно обещали…

– Вот видишь, деточка, дядя всегда держит слово…

Он сказал это, якобы растроганный, и привлек ее к себе, будто бы расчувствовавшись от встречи, и снова поцеловал долгим поцелуем. Она внутренне содрогнулась и поспешила прочь. В коридоре столкнулась с мужем, пристегивавшим саблю.

– Зачем ты позволяешь этой старой свинье себя целовать? – прошипел Фритс в бешенстве.

– А что я могу сделать? Мне он самой отвратителен…

Фритс ушел, с силой хлопнув дверью и подумав, что его молодое счастье уже лишилось чистоты, оттого что нехватка денег толкает на низости. В гостиной, в ожидании Лили, остались сидеть Ина, дядюшка и тетушка.

– Дядя Даан, похоже, отнюдь не беден, – сказала Ина с блеском в глазах. – Папа наверняка в курсе дела, но не желает говорить о деньгах и помалкивает о том, какое состояние у дяди Даана…

– А ты во сколько его оцениваешь?

– Ах, тетушка, – произнесла Ина с аристократическим выражением усталых глаз, – я никогда не думаю и не говорю о деньгах, и я на самом деле не знаю, насколько богат дядя Даан… Полагаю, что у него тысяч семьсот. Но с чего это они вдруг приехали в Голландию посреди зимы? По делам, говорит папа, а он наверняка знает. Но вы же понимаете, папа всегда говорит так мало, а о делах вообще никогда. А я про себя подумала: может быть, дядя Даан разорился? И помяните мое слово: папе тогда придется несладко.

Ина ненавидела дядю Даана и тетю Флор, потому что у них были дети, которым достанется все наследство, и от зависти к богатству старалась их очернить.

– Ты так думаешь? – спросила Стефания.

– Они всегда вели совместные дела, – сказала Ина, – и если дядя Даан разорится, то папе придется несладко.

– Но ведь у него состояние семьсот тысяч? – спросил Антон Деркс.

– Что ж… Ну да… – сказала Ина с жадностью. – Но, может быть, у него и нет этих денег. Я просто не знаю: ведь я никогда не говорю о деньгах, и состояние других для меня le moindre de mes soucis .

Вошла Лили, прелестная в своем меховом боа, и они вчетвером направились к экипажу, а служанка слишком широко открыла двери, и получился сквозняк.

Ина настояла на том, чтобы Антон сел на переднее сиденье рядом с тетушкой Стефанией, а они с Лили на заднее, хотя Антон с деланной галантностью пытался уступить почетное место ей, радуясь, что она не соглашается. Семейные узы связывают людей, даже если от них никакого проку. Взять хотя бы эту Стефанию, чижиху, оторвавшую его от любимого чтения, теплой комнаты, трубки, от Светония и сладких мечтаний, чтобы сначала посмотреть на новорожденную малявку, которой он все равно не завещает ни цента, а потом поехать в пансион к брату, которого в декабре черти принесли из тропиков в Голландию. Все какая-то ненужная суета, и ее так много в нашей жизни… Порой человек не может собой распоряжаться. Пока что он компенсировал ущерб тем, что упирался в колени Лили и ощущал тепло ее молодого тела… Взгляд его замутился.