Бенджамин Дизраэли - Сибилла

— Я не допущу в Марни никаких церковных происков! — заявил благородный владелец аббатства.

— Я уже намеревалась заняться сбором голосов, — сказала леди Марни Эгремонту, — но Джорджу это не понравилось.

— Чем меньше семья вмешивается, тем лучше, — заметил лорд Марни, — и, если говорить за себя, то я очень встревожился, когда услышал, что моя мать занимается подобными вещами.

— О! Мама творила чудеса, — сказал Эгремонт, — нам бы несдобровать без нее. Нет, правда, я вполне серьезно думал пойти на попятную, как только они выдвинули своего человека. До этого дела шли как по маслу; но стоило ему появиться, как всё встало с ног на голову, и я обнаружил, что кое-кто из моих наиболее ярых сторонников обретается в его избирательном штабе.

— Лорд Марни говорил мне, что соперник у вас был грозный, — сказал сэр Вавассур. — Кто он такой?

— О, жуткий человек! Шотландец, богаче Крёза {198} , некий Мак-Дурман, только что явился из Кантона {199} с миллионом опиумных денег в каждом кармане {200} , поносил коррупцию и вопил о свободной торговле.

— Но ведь в насиженных местечках никого особо не заботит свободная торговля, верно? — подал голос лорд Марни.

— Так и есть: здесь он промахнулся, — согласился Эгремонт, — и лозунг был заменен, как только мой противник вышел к барьеру. Тут же по всему городку развесили плакаты: «Голосуйте за Мак-Дурмана и нашу юную королеву!» — как будто он в союзе с Ее Величеством.

— И мама, должно быть, пришла в отчаяние, — сказал лорд Марни.

— Мы сразу же выпустили плакат: «Голосуйте за нашу юную королеву и Эгремонта», — это было, по крайней мере, скромнее — и привлекло больше сторонников.

— Мамина работа, не иначе, — сказал лорд Марни.

— Отнюдь, — возразил Эгремонт, — это творение куда более искушенного ума. Мама ежечасно связывалась со штаб-квартирой, и мистер Тэйпер срочным письмом прислал новый лозунг.

— Войдет Пиль в правительство или нет, он будет поддерживать Закон о бедных, — весьма самонадеянно заявил лорд Марни, вновь опустившись в кресло после того, как дамы удалились. — Он обязан. — И его светлость посмотрел на брата, чье возвращение было во многом обусловлено жестокой критикой этого закона.

— Исключено, — парировал Чарльз; он еще не отошел от выборов и продолжал говорить по образцу Тэйпера (ибо положение народа было той сферой, в которой он ровным счетом ничего не смыслил).

— Он сделает это, — настаивал лорд Марни, — вот увидишь — либо страна отвернется от него.

— Было бы славно, — сказал сэр Вавассур, — если бы мы могли хоть немного увеличить пособия для бездомных.

— Увеличить! — вскинулся лорд Марни. — Еще чего! И без того кругом сплошные траты. Экономия — вот что нам нужно.

— Народу этого не вынести, — заметил Эгремонт, — необходимо что-то менять.

— Нельзя вернуться к жестоким мерам старого строя, — вставил капитан Граус, делая, как ему казалось, безобидное замечание.

— Лучше вернуться к старому строю, чем изменять новый, — отрезал лорд Марни.

— Было бы славно, если бы народ немного к нему попривык, — промолвил сэр Вавассур. — В нашем приходе о нем очень уж скверно говорят.

— Местный народец вполне всем доволен, правда, Хлюппик? {201} — усмехнулся лорд Марни.

— Вполне, — кивнул викарий.

После этого завязался разговор; в нем участвовали главным образом граф и баронет, и он задействовал все возможности великого провинциального ума. Тонкости питания, незаконнорожденные дети, правила тюремного содержания, законы об охоте были рассмотрены со всех сторон; и лорд Марни подытожил всё докладом о средствах, которые непременно должны спасти отечество; по большому счету, таковыми оказывались высокие цены и Низкая церковь.

— Эх, если бы только королева узнала, кто ее самые верные друзья… — вздохнул сэр Вавассур.

Лорду Марни, кажется, стало не по себе.

— …и избежала роковых ошибок своего предшественника, — продолжал баронет.

— Чарльз, еще бокал кларета, — перебил его граф.

— Она бы еще успела сплотить вокруг престола группу людей, кото…

— А давайте проведаем наших дам! — воскликнул граф, грубо обрывая гостя на полуслове.

В гостиной играла музыка. Сэр Вавассур сразу же завладел Чарльзом.

— Я несказанно рад снова видеть вас здесь, мистер Эгремонт, — сказал достопочтенный баронет. — Ваш отец был моим стариннейшим и ближайшим другом. Помню вас еще по Файербрейсу, совсем маленьким мальчиком. Какое счастье, что я повстречал вас теперь, когда вы достигли таких высот: подумать только, государственный деятель — один из наших государственных деятелей! Я был искренне рад, когда обнаружил, что вы вернулись.