Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Роберт улыбнулся. Родившись за пределами США, он получил американское гражданство в сорок четвертом и сейчас в самом центре Европы с приятным чувством в душе открывал, что не только его соотечественники славятся голым материализмом и любовью к деньгам.

— Что такое сказала графиня? — прошептал Мак поверх головы рыжеволосой невысокой шведки, стоявшей между ними.

Свой лейтенантский отпуск Мак предпочел провести здесь, подальше от расквартированной в Германии части. Он пробыл в Европе почти три года и, желая дать окружающим понять, что видеть в нем обычного туриста было бы ошибкой, каждую привлекательную итальянку величал не иначе, как графиней. Роберт познакомился с ним неделей раньше в баре отеля, где оба и проживали. Они принадлежали к одному типу горнолыжников — считали себя искателями приключений, каждый день встречались на склонах и планировали приехать сюда же ровно через год, если, конечно, Роберт сможет вырваться из далекой Америки.

— Графиня уверяет, будто жители Милана думают только о деньгах, — постарался как можно тише ответить Роберт, хотя стоявший в кабине разноязыкий гомон все равно не позволил бы постороннему разобрать его слова.

— Окажись я в Милане в одно время с ней, — заметил Мак, — меня бы заботили не только деньги. — Он бросил на итальянку восхищенный взгляд. — Можешь узнать, по какой трассе она собирается спускаться?

— Это еще зачем?

— Затем, что я последую за ней, — ухмыльнулся Мак. — Тенью.

— Не валяй дурака. Сегодня у тебя последний день.

— В том-то и дело! Самое интересное всегда происходит в самый последний день!

Мак послал итальянке широкую добродушную улыбку, но та не обратила на нее никакого внимания, увлеченно жалуясь своему соседу на нравы коренных жителей Сицилии.

Выглянувшее на несколько минут солнце мгновенно раскалило кабину. Человек сорок зажатых в крошечном пространстве тепло одетых людей блаженно отдувались. Роберт прикрыл глаза и погрузился в полудрему, пропуская мимо ушей звучавшую со всех сторон французскую, итальянскую, английскую и немецкую речь. Ему приятно было находиться в центре этого вавилонского смешения языков. Вот почему, помимо, конечно, и других причин, он так любил приезжать в Швейцарию, пользуясь первой же возможностью. В тяжелые, отравленные всеобщей злобой дни, которые переживал мир, Альпы давали надежду тем, кто не бросался угрозами, кто встречал незнакомых людей улыбкой и приезжал сюда лишь для того, чтобы вместе с другими насладиться сияющими ослепительной белизной горами, солнцем и снегом.

Ощущение сердечной теплоты, сопровождавшее Роберта в дни его приездов, усиливалось тем, что вокруг были только знакомые лица. Среди горнолыжников возникло нечто вроде интернационального клуба: из года в год в Давосе, Вал-д’Изере, Сан-Антонио собирались одни и те же люди, и очень скоро у человека складывалось впечатление, что все они одна семья. Где-то рядом должны находиться четверо или пятеро американцев — Роберт уверен, что видел их еще на Рождество в Стоуве. Сюда они наверняка прилетели чартерным рейсом «Суисс эр», зимой компания всегда предоставляет приличные скидки. В Европе молодые и энергичные американцы: оказались впервые, они шумно восторгались всем: Альпами, едой, снегом, колоритными костюмами местных жителей, элегантными лыжницами, профессиональным мастерством инструкторов.

Их наивное восхищение пришлось по вкусу обитателям окрестных деревень. Кроме того, американцы не скупились на чаевые, и это несмотря на то что каждый подаваемый им счет включал пятнадцатипроцентную надбавку за оказанные услуги.

Двух девушек можно было назвать настоящими красавицами, а долговязый парень из Филадельфии, неформальный лидер всей группы, показал себя на склонах истинным асом: он уверенно вел за собой остальных и всегда был готов помочь оступившемуся.

Когда кабина подъемника приблизилась к крутому заснеженному отрогу, стоявший рядом с Робертом филадельфиец спросил:

— Вы здесь уже бывали, не так ли?

— Приходилось, — согласился Роберт.

— Какая трасса в это время дня будет лучше? — нараспев протянул парень тоном, который так любят пародировать англичане, когда хотят подшутить над выходцами из высших слоев американского общества.

— Сегодня хороши все.

— Но тут расхваливают только одну. Кайзер… Кайзер как-то там.

— Кайзергартен. Это первый спуск направо от подъемника на вершине.

— Действительно круто?