Ганс Фаллада - Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

– Не-а, папаша, не пойдет, – сказал Куно-Дитер. – Опасаюсь я, что ты после забудешь про оплату… про денежки то есть. Оплеухи-то у тебя всегда наготове. А ведь ты уже срубил на этом дельце кучу денег и небось еще зашибешь, так я думаю. А я целый день за тебя надрываюсь не евши, так что хочу видеть свои деньжата. По-моему, полсотни марок…

– Полсотни! – Баркхаузен чуть не задохнулся, услышав это наглое требование. – Щас скажу, сколько я тебе дам. Пятерку, ту самую пятерку, которую требовал этот вот дылда, и будь доволен! Я не таковский, но…

– Не-а, папаша. – Голубые глаза Куно-Дитера упрямо смотрели на Баркхаузена. – Ты на этом дельце гребешь деньги лопатой, а ишачу-то я – за паршивые пять марок, ну уж нет, нашел дурака, ни фига тебе не скажу!

– Больно надо! – рассмеялся Баркхаузен. – Что хлюпик наш в этом доме сидит, я и так знаю. А остальное сам выясню. Катись домой, мамаша тебя накормит! И заруби себе на носу, родного отца так просто не обдурить! Ишь герои нашлись!

– Тогда я поднимусь наверх, – решительно объявил Куно-Дитер, – и скажу хлюпику, что за ним следят. Сдам тебя с потрохами, папаша!

– Ах ты, засранец! – рявкнул Баркхаузен, занося кулак.

Но мальчишка уже бежал прочь и нырнул в боковой вход. Баркхаузен кинулся следом, через двор, и догнал его в заднем флигеле возле лестницы. Одним ударом свалил на пол и принялся пинать ногами. Все почти точь-в-точь как он недавно воображал себе на диване, только вот Куно-Дитер не орал, а яростно брыкался. Отчего Баркхаузен еще больше рассвирепел. И вполне осознанно бил мальчишку кулаком по лицу и пинал ногами в живот.

– Вот тебе, вот, получай, гаденыш! – пыхтел он. Глаза словно заволокло красным туманом.

Внезапно кто-то налетел на него сзади, крепко схватил за плечо. А еще кто-то вцепился в ноги. Баркхаузен поспешно оглянулся: гитлерюгендовец, нет, целая шайка, подростки, четверо или пятеро, повисли на нем. Пришлось оставить Куно-Дитера и обороняться от сопляков: каждого по отдельности он мог бы свалить одной рукой, но все скопом они представляли серьезную опасность.

– Ах вы, трусы паршивые! – крикнул он и ударил спиной о стену, чтобы стряхнуть мальчишку, повисшего сзади. Но парни сбили его с ног, повалили на пол.

– Куно! – Он задыхался. – Помоги отцу! Эти трусы…

Куно, однако ж, отцу не помог. Кое-как встал и первым врезал Баркхаузену по физиономии.

Из груди Баркхаузена вырвался протестующий рык, переходящий в глухой стон. А потом он катался по полу, стараясь, чтобы облепившие его мальчишки бились о ступеньки и стены, чтобы ушибались побольнее и дали ему шанс опять подняться на ноги.

Теперь слышались только хриплые стоны дерущихся, глухой стук ударов, шарканье ног… Дрались молча и яростно.

Старая дама, спускавшаяся по лестнице, остолбенела от ужаса, увидев внизу свирепое побоище. Вцепилась в перила, беспомощно закричала:

– Как вам не стыдно! Прекратите сейчас же! У нас приличный дом!

Ее фиолетовая накидка заколыхалась. Наконец она решилась и испустила ужасный вопль.

Мальчишки отцепились от Баркхаузена и исчезли. А он, сидя на полу, бессмысленно глядел на старую даму, потом прохрипел:

– Ох и бандиты! Набросились на старого человека, и родной сын с ними заодно!

На крик старой дамы несколько дверей распахнулись, испуганные соседи высыпали на площадку и теперь перешептывались, посматривая на сидящего.

– Они дрались! – пискнула фиолетовая старушка. – Устроили драку у нас, в приличном доме!

Баркхаузен очухался. Если Энно Клуге обретается здесь, ему, Баркхаузену, самое время смыться. Клуге может появиться в любую минуту, любопытно ведь посмотреть, что тут за шум.

– Я просто маленько вздул сынишку, – с ухмылкой пояснил Баркхаузен безмолвным жильцам. – Чтоб не лез в бутылку. Теперь все в порядке. В полном ажуре.

Он встал и зашагал через задний двор снова на улицу, на ходу отряхнувшись и заново повязав галстук. Подростков, понятно, и след простыл. Ладно, погоди, Куно-Дитер, нынче вечером узнаешь, почем фунт изюма! Драться с родным отцом, первым дать ему по физиономии! Никакая Отти на свете тебя не спасет! Не-ет, он и с ней поквитается за этого змееныша, которого она ему в гнездо подсунула!

Пока Баркхаузен наблюдает за домом, злость на Куно-Дитера кипит все сильнее. Но вконец он стервенеет, когда обнаруживает, что во время драки сопляки вытащили у него из кармана все деньги. Только и осталось что несколько марок в кармане жилетки. Вот сволочи, чертово племя, надо же так его облапошить. Он бы с удовольствием сию же минуту ринулся на поиски, чтоб хорошенько их отметелить и отобрать деньги!