Ганс Фаллада - Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Бывший унтер, глазом не моргнув, ответил:

– Мне про все это неизвестно. Комиссар приказал: Фриче, доставь мне Баркхаузена. Стало быть, пройдемте!

– Н-да, – сказал Баркхаузен, – совсем тупой. Я остаюсь… или ты меня арестуешь? – По физиономии унтера он видел, что арестовать его тот не мог, а потому гаркнул: – Давай вали отсюда! – и захлопнул дверь у него перед носом.

Три минуты спустя он увидал, как старый унтер несолоно хлебавши идет прочь по двору.

Но едва он исчез в подворотне, ведущей на улицу, как на Баркхаузена навалился страх перед последствиями, какие может возыметь его бесцеремонное обращение с посланцем всесильного комиссара. А виной всему злость на Куно-Дитера. Обнаглел мальчишка, заставляет отца ждать час за часом, чего доброго, до поздней ночи. Всюду, на каждом углу, полным-полно огольцов, можно ведь послать весточку! Ох и покажет он этому Куно, что думает о его поведении, этакие шуточки нельзя оставлять без наказания!

Фантазия у Баркхаузена разыгралась вовсю, он и так и этак прикидывал, как отделает мальчишку. Прямо воочию видел, как лупцует подростка, и на губах у него играла улыбка, не предвещавшая, однако, смены гнева на милость… Он слышал, как Куно орет, ладонью зажимал орущий рот, а другой рукой все бил, бил, и в конце концов мальчишка, дрожа всем телом, уже только скулил…

Баркхаузен без устали рисовал себе подобные картины и, растянувшись на диване, стонал от наслаждения.

И когда в дверь постучал посланец Куно-Дитера, почувствовал едва ли не досаду.

– Чего тебе? – коротко бросил он.

– Я отведу вас к Куно.

На сей раз посланцем был большой парень, лет четырнадцати-пятнадцати, в форме гитлерюгенда.

– Но сперва гоните пять марок.

– Пять марок! – проворчал Баркхаузен, однако ж не осмеливаясь открыто возразить этому здоровенному лбу в коричневой рубашке. – Пять марок! Ишь повадились, ребята, сорить моими деньжатами! – Он принялся искать пятимарковую купюру.

Парень из гитлерюгенда жадно смотрел на пачку денег в руке Баркхаузена.

– Я на трамвай потратился, – сказал он. – И потом, как по-вашему, сколько времени ушло, чтоб добраться к вам с западной окраины?

– А твое время дорого стоит, да? – Баркхаузен никак не мог найти нужную купюру. – С западной окраины, говоришь? Быть такого не может! Какой такой запад? Небось центр? Так, поди, вернее будет?

– Ну, если Ансбахерштрассе не на западе, то…

Парень осекся, но слишком поздно. Успел проболтаться. Баркхаузен мигом спрятал деньги.

– Спасибочки! – насмешливо хохотнул он. – Больше тебе незачем тратить свое драгоценное время. Я и без тебя обойдусь. Поеду, пожалуй, на метро до площади Виктория-Луизаплац, а?

– Со мной этот номер не пройдет! Так нельзя! – Сжав кулаки, гитлерюгендовец шагнул к Баркхаузену. Темные глаза сверкали от злости. – Я потратился на дорогу, я…

– Потратил свое драгоценное время, знаю-знаю! – засмеялся Баркхаузен. – Мотай отсюда, сынок, за глупость положено платить! – Он вдруг опять разозлился. – Ну, чего стоишь? Хочешь прямо тут, в моей комнате, намять мне бока? Жми отсюда, или сам будешь орать во всю глотку!

Он бесцеремонно вытолкал разъяренного парня из комнаты и захлопнул за ним дверь. И всю дорогу, пока они не вышли из вагона метро на Виктория-Луизаплац, сыпал то насмешливыми, то злобными замечаниями по адресу этого юнца, который не отходил от него ни на шаг, но, хоть и бледный от ярости, ни словом не ответил на все его колкости.

Когда они поднялись из метро на площадь, парень вдруг припустил рысцой и далеко опередил Баркхаузена. Тому пришлось рвануть за ним во всю прыть: он не хотел давать мальчишкам много времени на разговор. Потому что был не вполне уверен, чью сторону примет Куно-Дитер – отца или этого щенка.

Оба и в самом деле стояли у одного из домов на Ансбахерштрассе. Гитлерюгендовец что-то с жаром доказывал Куно-Дитеру, а тот, опустив голову, слушал. Когда Баркхаузен подошел, курьер отступил шагов на десять, позволив им потолковать наедине.

– Ты вообще о чем думаешь, Куно-Дитер? – сердито начал Баркхаузен. – Подсылаешь ко мне всяких бесстыжих типов, которые первым делом требуют денег!

– Даром только сыр в мышеловке бывает, папаша, – спокойно ответил Куно-Дитер. – Сам знаешь. Мне вот тоже охота узнать, сколько я зашибу на этом дельце, все ж таки на дорогу потратился…

– У всех одна песня, придумали бы что-нибудь новенькое! Не-ет, Куно-Дитер, сперва расскажи отцу по порядку, что происходит здесь, на Ансбахер, тогда и увидишь, сколько отец тебе отстегнет. Он не скупердяй какой, просто терпеть не может, когда на него наседают!