Роберт Стивенсон - Необычайная история доктора Джекила и мистера Хайда

Было два часа ночи, когда она пришла в себя и позвала полицию. Убийца уже давно исчез, но невероятно изуродованное тело его жертвы лежало посередине переулка. Палка, при помощи которой было совершено убийство, хоть и была из какого-то редкостного и очень крепкого и тяжелого дерева, сломалась пополам во время этого приступа бессмысленной жестокости. Один расщепленный кусок валялся рядом в канаве, другой кусок убийца, очевидно, унес с собой. При убитом был найден кошелек и золотые часы, но ни визитных карточек, ни бумаг, ничего больше, кроме запечатанного конверта с наклеенной маркой, который старик, вероятно, собирался снести на почту. На конверте стояло имя и адрес мистера Аттерсона.

Письмо принесли к адвокату на следующее утро, когда он был еще в постели. Едва он взглянул на письмо и услыхал, что случилось, как лицо его вытянулось.

– Я ничего не скажу вам, пока не увижу тело, – сказал он. – Дело может оказаться серьезным. Будьте добры подождать, пока я оденусь.

С тем же строгим выражением лица он наспех позавтракал и поехал в полицейский участок, куда перенесли тело.

– Да, – сказал он, – я узнаю его. К сожалению, я должен заявить, что это сэр Дэнверс Кэрью.

– Ох, сэр, неужели? – воскликнул полицейский. Но тут же его глаза загорелись профессиональным честолюбием. – Это произведет изрядный шум, – сказал он. – Может быть, вы поможете нам изловить преступника?

И он вкратце передал то, что видела служанка, и показал обломки палки.

У мистера Аттерсона упало сердце при имени Хайда, но, когда перед ним положили палку, у него не осталось никаких сомнений. Хотя она была обломана и расщеплена, он узнал в ней палку, много лет назад подаренную им самим Генри Джекилу.

– Этот мистер Хайд мал ростом? – спросил он.

– Чрезвычайно мал и чрезвычайно противен с виду, по словам служанки, – сказал полицейский.

Мистер Аттерсон задумался, затем поднял голову и сказал:

– Если хотите, я, кажется, могу свезти вас в моей карете туда, где он живет.

Было уже около девяти утра. Первый тяжелый осенний туман широкой шоколадной пеленой затянул небеса, но ветер безостановочно сражался с ним и по временам заставлял отступать. Пока кеб пробирался по улицам, мистер Аттерсон насмотрелся всяких сумеречных оттенков и окрасок: здесь было темно, как бывает поздним вечером, тут зловеще рдел горячий смутный отсвет, словно от странного пожара, а там туман на миг разрывался и сквозь крутящиеся клубы пробивался чуть живой луч дневного света. В этом переменчивом освещении унылый квартал Сохо, со слякотью на мостовой, с неряшливыми пешеходами, с фонарями, которые забыли потушить, а может быть, зажгли заново, чтобы отразить это нечаянное и печальное нашествие тьмы, представал взору адвоката словно выхваченный из какого-то города, привидевшегося в ночном кошмаре. Аттерсона к тому же одолевали мысли самого мрачного свойства, и, поглядывая на своего спутника, он ощущал подчас прилив того страха перед законом и его служителями, какой нападает иногда даже на самых честных людей.

Когда кеб подъехал к указанному дому, туман рассеялся и Аттерсон увидел закоптелую улицу, кабак, низкопробный французский ресторанчик, харчевню, где можно получить выпивку на пенни и на два пенса салата, оборванных детей, толпившихся в дверях, и много женщин различных национальностей, спешивших из дому с ключом в руках, чтобы пропустить с утра стаканчик. В следующее мгновение туман опять опустился на всю округу, коричневый, как умбровая краска, и отрезал дом от всего окружающего. Здесь-то и жил любимец Генри Джекила, человек, который должен был унаследовать четверть миллиона.

Старая женщина, с лицом цвета слоновой кости, с серебристо-седыми волосами, открыла дверь. У нее было злое, словно заглаженное лицемерием лицо, но манеры – превосходные.

– Да, – сказала она, – мистер Хайд живет здесь, но его нет дома, этой ночью он вернулся очень поздно, не пробыл у себя и часу, как ушел опять. Тут нет ничего странного, он ведет неправильный образ жизни и отсутствует часто; например, до вчерашнего дня его здесь два месяца не было.

– Раз так, нам надо осмотреть его квартиру, – сказал адвокат.

Когда же старуха пустилась уверять его, что это невозможно, он добавил:

– Мне следовало вам сказать, что со мной инспектор Ньюкомен из Скотланд-Ярда.

Лицо женщины мигом осветилось гнусной радостью.

– Ага, – сказала она, – он попался! Что он наделал?

Мистер Аттерсон и инспектор переглянулись.