Софи Вёрисгофер - Из Лондона в Австралию

– Будет шквал, – сказал старый Мульграв, который на этот раз казался самым серьезным и задумчивым из всех, бывших на корабле. – Нам придется пережить тяжелые дни.

Антон встрепенулся. – А другие суда? спросил он тревожно.

– И тем будет то же, что нам.

– Неужели буря до такой степени неизбежна, сэр?

Мульграв указал рукой на море. – Птицы улетели за много миль отсюда, чтобы укрыться от опасности в расселинах скал, – отвечал он. – Рыбы залегли в глубине океана, пестрые медузы исчезли совсем…. другими словами, всякая тварь спасается бегством. Из этого человек может вывести себе поучение, если пожелает.

Антон тяжело вздохнул. Он думал о том корабле, на котором находился его отец, думал об угрожающей ему опасности.

Чего только не может случиться в море, и он ничего не узнает!

Сколько судов разбивается о скалы, сколько тонет их в бездонном лоне океана, и никогда ни один смертный не узнает, что сталось с теми, кто находился на злополучном корабле, останки которого навеки будут погребены в морской пучине.

Разве не может того же случиться с кораблями этой экспедиции?

Дрожь пробежала по спине Антона, тоска охватила его душу. Если бы даже «Король Эдуард» счастливо пристал к гавани, если бы даже четыре другие корабля были с ним вместе, но не доставало бы последнего, шестого, – какой смертельный ужас! Ему представилось, как он торопливо ходит от одной группы узников ж другой, выспрашивает, высматривает, выведывает, и все напрасно. Отца его нигде нет, никто ничего о нем не знает. Вероятно, он на шестом корабле, погибшем, затонувшем.

Громкий голос заставил его очнуться от этих мрачных предчувствий. На помосте стоял капитан, отдавая приказания. Все мелкие паруса были сняты, все переносные предметы привязаны прочнее прежнего, все вещи, способные кататься и сдвигаться, убраны с палубы.

Один отряд солдат занят был закрыванием всех люков и оконных ставней, другой – забиванием ящиков с провиантом и утварью. Повар уже теперь заготовлял пищу для следующего дня.

Заключенные со всех сторон стучали в стены, обнесенные железной решеткой. – Откройте! Откройте! Мы задыхаемся!

Желание их было исполнено, и бледные лида уныло и тревожно всматривались в неподвижный, раскаленный воздух.

Жутко было видеть все приготовления, как будто люди ждали борьбы не на живот, а на смерть. Вокруг было мертвенно-тихо, но в этой-то тишине и таилась опасность; и бывалые люди это знали.

К вечеру, в облаках, густо покрывших небо, было замечено некоторое движение. Там и сям на минуту проглядывали звезды, но тотчас – же снова заволакивались тучами.

– Начинается, – сказал Мульграв.

Аскот и Антон стояли рядом. – Как быстро бегут облака, – сказал, содрагаясь наш друг. – А между тем в воздухе нет никакого движения.

Аскот указал на море. – Посмотри туда, – сказал он, – ты не замечаешь никакой перемены в воде?

– Немного пены, – сказал Антон.

– Смотри хорошенько! Разве не кажется тебе, что в волнах что-то ползет, точно зеленая змея, извиваясь и спеша.

– Да, – вскричал Антон: – Совершенно верно, сэр!

Аскот положил свою изнеженную маленькую руку в загрубелую, рабочую ладонь Антона. – Не говори мне больше «сэр», Антон, зови по имени, – сказал он. – Ты хороший, славный юноша, я люблю тебя и для меня совершенно все равно, кто были твои родители, – крестьяне или знатные пэры.

Антон от души пожал поданную руку. – Везде, где только возможно, я буду тебе преданным другом, прошептал он растроганным голосом.

– Спасибо, спасибо! Смотри, как змеи гоняются друг за другом.

Везде, куда хватал глаз, замечалось своеобразное, зловещее явление, – змеевидные потоки воды, торопливо набегали друг на друга, разбиваясь в брызги и пену.

– Я знаю море, – сказал Аскот. – Это предвестники шторма. Как часто я забирался на самые высокие скалы, сидел там часами и любовался волнением океана. За мной туда прибегал наш надзиратель из пансиона, укутанный в пестрый платок, со всякими перчатками и зонтиками от ветра, и козлиным голосом требовал, чтоб я немедленно шел домой, а не карабкался по утесам, как какой-нибудь мальчишка из рыбацкой деревни, или еще того хуже, причиняя неприятности всем благомыслящим людям. Я, конечно, смеялся в ответ, а если он заставал меня не на самой высокой вершине, то забирался еще выше.

– А он так и отставал от тебя? – спросил Антон.

– Один раз он вздумал ругаться. Повеса, дубина и тому подобные отборные слова так и летели в меня, как камни; тогда я…