Арне Гарборг - Усталые люди

Она. Да, а я именно слыхала от других, как восхитительно бывает возвращаться домой, в Норвегию.

Я. В Норвегию, да!.. Это другое дело. Но наша жалкая столица… ну, право, при всем уважении к ней, при всем уважении…

Как это могла она согласиться на эту прогулку? Кто-же она в сущности? Что думает она, и какие у неё намерения? Недоставало только, чтобы она влюбилась.

Но нет; в таком случае она разумеется не пошла-бы со много. «Женщины всегда поступают наперекор логике».

Между тем, время от времени у меня является такое предчувствие. А так как я настолько порядочный малый, что во мне нет ни капли жестокости, то я был-бы искренно огорчен этим (позднейш. примеч. ха, ха!); вследствие этого я начинаю взводить на себя всевозможные обвинения, – что, собственно говоря, я могу делать, нисколько не противореча истине.

Я старик, говорю я. Старик от рождения, т. е. невозможная смесь старости и молодости. Это, вероятно, наследственное; теперь ведь все приписывают наследственности. Отец мой был отставной капитан на пенсии, старый, изжившийся жуир; в конце концов эта развалина падает в объятия своей полногрудой тридцатилетней служанки-домоправительницы.

– Женился он на ней? – с интересом прерывает она меня.

– Нет, – настолько-то у него хватило вкусу. Последствием этого падения явился я. Стариковская, отжившая, бессильная кровь смешалась с молодою, сильной мужицкой кровью и из этого, натурально, не могло выйти ничего цельного. Я думаю, например, что я в действительности никогда даже не любил; по крайней мере, никогда не любил вполне, – разве только в тот раз, когда я 16-17 лет влюбился в соседскую горничную. Всегда и все на половину, – на половину увлечен, на половину хладнокровен, один глаз ослеплен любовью, – другой-же открыт и зорко бодрствует; потому-то, естественно, в конце концов я окажусь тем, чем я всего менее желал-бы быть, а именно – вечным холостяком.

– Почему-же не хотите вы быть им? Для вас, мужчин, это вовсе не так страшно; ведь только мы одни, старые девы, подвергаемся насмешкам.

– Право, и сам не знаю хорошенько. Причиной этому, вероятно, детские воспоминания о так называемом родном доме, этот особый неприятный беспорядок в хозяйстве… вероятно, он-то и внушил мне такое отвращение к подобной беспорядочной и без… да, мне представляется это так пошло.

– Но раз ваш отец любил эту девушку…

– Избави Боже! Я его ни в чем не укоряю; я говорю только, что подобные вещи пошлы, и они действительно пошлы.

Пауза.

– Потому-то, – добавляю я, – славу Богу, и не женился я на той служанке. Это никуда не годится. Надо жениться на особе равного общественного положения и, таким образом, устроить себе дом, который был-бы в достаточной степени недоступен для посторонней публики. В этих вещах должно быть comme il faut. Все-же другое… оставляет дурной осадок.

Пауза.

Вовсе не следует относиться с таким презрением и насмешкой к тому, что называется «внешностью». Черт возьми, в конце концов нравственная обязанность каждого человека – не вызывать в своих собратьях чувства отвращения своими грязными рукавчиками. Я часто с недоумением спрашиваю себя: что имеет большее значение в жизни – элегантная-ли дамская ножка или серьезное мировоззрение?

Она смеется; я начинаю горячиться.

Да, что бы мы ни делали, дальше внешнего явления, Erseheinung'а мы не пойдем. Таким образом, прекрасное явление есть самое высшее, что только существует на свете… по крайней мере для нас; оно представляет собой «реализацию идеи», а следовательно и разрешение «загадки жизни». Прекрасная женщина, дышащая молодостью, со взглядом, непроницаемым, как ночь, с музыкальной походкой…

– И так далее и так далее!

– Да… сколько-бы в погоне за истиной ни рылись мы во всех кладовых и закоулках существования, только в ней одной открывается нам «смысл жизни»…

– Это очень красиво на словах…

– Благодарю, я знаю продолжение. Но во всяком случае, это не пустяк!

С какой стати влюбиться ей в меня, такого уже не молодого человека в зрелом возрасте? Однако, так бывает во всех ко медиях. Прирожденное женщине стремление спасать и исправлять… в сущности это ужасно благородно, трогательно. Но это глупо. Плохая эта экономия – поправлять то, что пришло уже в упадок; пусть же оно разрушается себе с Богом! Чем скорее, тем лучше. Это своего рода декадентство в женщинах, когда они влюбляются в подобную ветошь; долг женщины по отношению к роду, – выбирать самых лучших, самых молодых, самых здоровых, наиболее приспособленных стать отцом её детей.