Наоми Френкель - Дети

Теперь отголоском этих звуков взволнованный голос Оттокара наполняет комнату доктора Гейзе, который сидит на кончике стула, потряхивая полами своего халата в такт крику Линхен. Доктор отодвигает голову от спинки стола, на котором висит пальто Оттокара, и от него идет резкий запах мокрой шерсти. Тем временем, утро в разгаре: свет его и сухой холод сочатся в окна. Доктор встает и подбегает к окну. Широкая улица уже забита машинами и людским потоком. На многие окна повешены огромные красные флаги с черными свастиками. Со дня прихода Гитлера к власти число таких флагов на домах множится с каждым днем. Доктор пальцем считает флаги. С утра появилось еще несколько. «Три», – бормочет доктор, и опять считает. И не потому, что боится ошибиться. Просто все время отводит взгляд от фасада дома напротив. Там, на окнах еврейского ресторана, опущены тяжелые жалюзи, и уже третий день двери не открываются. А на жалюзи огромными черными буквами намалевано – «Юде»!

Священник Фридрих Лихт и доктор приняли решение закрасить эту надпись красной краской. Вчера, под покровом ночи, они хотели это сделать. Пришел священник и сказал:

– Не стоит. Слово мы сотрем, а накажут хозяина ресторана. Нечего нам выступать героями за чужой счет. Совесть наша облегчится, но судьба еврея будет тяжкой.

В ту ночь они стояли у окна и смотрели на надпись. Улица была полна света и народа. Многие приходили издалека. В перемещениях множества людей в эти дни было что-то хищное, звериное желание рвать и рушить, кусать, пожирать. Жажда действия изводил и доктора, наполняя рот сухостью, и сотрясая тело, как в лихорадке. И доктор не отдавал себе отчета, то ли это жажда жизни, то ли – смерти. Иногда доктор силился утолить эту жажду какими-то отчаянными планами, иногда – мыслями о пистолете. Но это всегда гнездилось в нем, и когда он пытался отключиться от этого безумия, им овладевало чувство одиночества и возвращало хищное дыхание уличных масс.

– Мне нужно что-то сделать! – вскрикивал доктор Гейзе, обращаясь к священнику Фридриху Лихту и указывая на надпись, – нечего нам ждать, пока улица опустеет, и погаснут фонари. Выйдем сейчас же. Сию минуту. Сотрем это слово на глазах у ликующей толпы. И пусть арестуют нас. Тогда наше действие не припишут хозяину ресторана.

Священник положил руку доктору на плечо:

– Мы должны отказаться от этого. Это их сатанинский стиль: мы, может быть, будем отпущены, еврей – никогда.

«Юде»! – слово продолжает вопить. Доктор, стоя у окна ощущает сухость во рту, и от накатывающих волн лихорадки лицо его багровеет. Вздох вырывается у него, и Оттокар тоже подходит к окну. В этот момент пролетает самолет в светлом небе. Гигантский корпус летит на бреющем полете над заснеженными крышами. Серебристого цвета фейерверк и листовки разлетаются в воздухе. Множество рук старается поймать их, словно манну небесную. Люди подбирают листовки на снегу. Дети визжат от восторга и гоняются за листовками. Оттокар следит за взлетающей громадиной, жужжание которого раздражает и не дает покоя.

– Доктор, – Оттокар старается подавить это комариное жужжание, словно впивающееся в душу, – арестовали Нанте Дудля. Знаете, что это означает?

Доктор словно бы не услышал выкрик Оттокара. Взгляд его прикован к улице и потоку людей под дождем листовок. Новое правительство поливает народ новыми законами и правилами чрезвычайного положения. Мужчины с кожаными портфелями, женщины с корзинами для покупок, уличные торговцы, полицейские, дети... У всех в руках листовки. Водители выходят из машин – поймать листовку. Летит камень в надпись «Юде». Подростки под окном доктора Гейзе швыряют камни и снежки. Каждый раз, когда камень попадает в надпись, раздаются восторженные крики под окном доктора. Никто из огромной толпы на улице даже не пытается остановить подростков, швыряющих камни. Люди освобождают тротуар бесчинствующим подросткам.

«Страх!» – во рту доктора сухо, он лишь невнятно сипит, – страх, это великий творец, он создает человека, создает народ. Он протягивает руку к оконной ручке. Чувство голода из его внутренностей рвется повелением – «не отступай перед этой реальностью – врывайся в нее! Руками, голосом. Отмени эту уличную реальность своей волей, своим поступком!»

Доктор оглядывается по сторонам – найти какой-либо предмет и швырнуть его в разбушевавшихся подростков. Ничего нет, кроме пустой чашки. Он открывает окно и в комнату врывается резкий порыв ветра. Оттокар отводит его руку вниз и закрывает со стуком окно.