Гор Видал - 1876

— Как бы я хотел, чтобы ему заплатили вы\ — сказал я искренне.

— Слава богу, что я этого не сделал. А потом — четыре года — это не так уж долго. Да и Хейс утверждает, что будет служить только один срок.

Я не мог ему ответить, что четыре года для меня сейчас равнозначны вечности. Тилден может думать о следующих выборах. Я не в состоянии позволить себе такую роскошь.

Между тем я решил написать эту книгу. Биглоу обещает рассказать мне все . Последний инцидент: после того как палата представителей приняла резолюцию, провозгласившую Тилдена президентом, Хьюит попытался убедить губернатора издать прокламацию о том, что четвертого марта он явится в Капитолий для вступления в должность законно избранного президента США. Как уверял Хьюит, в пятнадцати штатах войска готовы выступить в поход на Вашингтон. В ответ Тилден попросил Хьюита подать в отставку с поста председателя национального комитета демократической партии, что тот и сделал.

Сегодняшний день оказался тревожным и прекрасным одновременно.

В полдень в гостиной дома Сэнфорда римско-католический епископ, как говорится, с картой Ирландии на физиономии, крестил Блэза Делакруа Сэнфорда.

Мы с Эммой присутствовали в качестве крестных отца и матери младенца, который очень мило попискивал. Сэнфорд был в приподнятом настроении; мне он показался чуточку отвратительнее, чем обычно, из-за его благоприобретенной религиозности. Он то и дело и в самые неподходящие моменты вскрикивал «Слава всевышнему». Хорошо еще, он не предложил нам рухнуть на колени и вместе с ним вознести молитву, но я думаю, что это только вопрос времени.

После церемонии около пятидесяти гостей были приглашены к обеду; среди них оказался Уорд Макаллистер.

— Она не смогла прийти, — дохнул он в мое ухо. — Но она прислала восхитительную чашку. Это такая трагедия, потеря прекрасной миссис Сэнфорд. Он тяжко переживает, не правда ли?

— Очень тяжело. Как и все мы.

— Это так любезно с вашей стороны, что вы с княгиней остались с ним. У него нет семьи. У нее, конечно, есть семья. Но они на Юге, вы это знаете?

По моему мягкому настоянию на крестины пригласили Гилдеров (жена, сестра и сам литератор). Боюсь, что я переусердствовал в общении с литературными кругами. Сегодня я в клубе «Лотос», завтра — в «Сенчури». Я без устали заигрываю с издателями.

Я получил, как говорит Гилдер, царское предложение от Скрибнера.

— Он заплатит вам 5000 долларов за права на вашу книгу о выборах. — Гилдер был рад за меня не меньше, чем я за себя самого. — Разумеется, вы разрешите мне напечатать в «Скрибнере мансли» столько, сколько поместится.

— Мы так возбуждены, — сказала Дженетт Гилдер, хотя я так и не понял, чем именно: то ли свалившимся на меня счастьем, то ли пребыванием в одной комнате с Огюстом Бельмонтом.

Я ежедневно тружусь над книгой. Биглоу снабжает меня всевозможной информацией, а Тилден обещает самым тщательным образом просмотреть готовую рукопись.

Я был уже на пути к тому, чтобы вернуться к жизни, но сегодня днем моя жизнь неожиданно круто изменилась.

После ухода гостей мы сидели с Сэнфордом и Эммой в библиотеке стиля, который я определил бы как псевдоренессанс, с видом на Пятую авеню, очень светлую и кажущуюся новехонькой в лучах апрельского солнца. Мы с Сэнфордом пили шампанское, а Эмма все подливала себе кофе из массивного кофейника георгианского серебра.

— Мне понравился прием, — сказал Сэнфорд, закуривая длинную сигару. — Слава всевышнему! — Это последнее восклицание было адресовано потолку, который, вероятно, отделяет Сэнфорда от столь обожаемого им неба.

— Надеюсь, что мои литературные confrères не слишком нарушили стиль.

— Они внесли разнообразие. Как было мило со стороны Лины послать нам эту чашку. — В последнее время Сэнфорд почему-то называет Таинственную Розу ее семейным уменьшительным именем; вероятна, чем реже он ее видит, тем больше у него оснований считать ее своей закадычной подругой.

Эмма поставила кофейную чашечку на стол и сказала:

— Папа, Уильям и я обвенчались сегодня утром.

— Слава всевышнему на небесах! — Это было адресовано на сей раз не потолку, а мне.

— О боже, — сказал я, заразившись бесчисленными призывами к всевышнему.

— Нас обвенчал епископ еще до прихода гостей. — Эмма нервничала… от чрезмерного количества кофе, подумал я глупо.

— Почему же вы мне не сказали? — услышал я собственный голос, как будто доносящийся откуда-то издалека; признаюсь, он показался мне старческим ворчаньем.