Уильям Шекспир - Трагедии. Сонеты

Этого не будет.
Я не датчанин – римлянин скорей.
Здесь яд остался.

Если ты мужчина,
Дай кубок мне. Отдай его. – Каким
Бесславием покроюсь я в потомстве,
Покуда все в неясности кругом!
Нет, если ты мне друг, то ты на время
Поступишься блаженством. Подыши
Еще трудами мира и поведай
Про жизнь мою.

Что за пальба вдали?

Послам английским, проходя с победой
Из Польши, салютует Фортинбрас.

Гораций, я кончаюсь. Сила яда
Глушит меня. Уже меня в живых
Из Англии известья не застанут.
Предсказываю: выбор их падет
На Фортинбраса. За него мой голос.
Скажи ему, как все произошло.
И что к чему. Дальнейшее – молчанье.

Разбилось сердце редкостное. – Спи
Спокойным сном под ангельское пенье!
Кто это с барабанами сюда?

Где место происшествия?

Какого?
Печали небывалой? Это здесь.

Игра страстей еще как бы бушует.
В чертогах смерти, видно, пир горой.
Что столько жертв она, не разбирая,
Нагромоздила.

Просто страх берет,
Английские известья опоздали.
Погиб король, который был бы рад
Услышать, что приказ его исполнен
И Розенкранца с Гильденстерном нет.
Кто нам спасибо скажет?

Он – едва ли.
Его б он и при жизни не сказал.
Он никогда не требовал их смерти.
Но раз уж вы сошлись здесь на крови
Дорогами из Англии и Польши,
То прикажите положить тела
Пред всеми на виду, и с возвышенья
Я всенародно расскажу про все
Случившееся. Расскажу о страшных,
Кровавых и безжалостных делах,
Превратностях, убийствах по ошибке,
Наказанном двуличье и к концу –
О кознях пред развязкой, погубивших
Виновников. Вот что имею я
Поведать вам.

Скорей давайте слушать,
И созовем для этого совет.
Побудьте с ним, пожалуйста, Гораций.
Не в добрый час мне выпадает счастье.
На этот край есть право у меня.
Я предъявлю его.

Я и об этом
Имею слово от лица того,
Чей голос есть судьба голосованья.
Но поспешим, пока умы в чаду
Не натворили новых беззаконий.

Пусть Гамлета к помосту отнесут,
Как воина, четыре капитана.
Будь он в живых, он стал бы королем
Заслуженно. Переносите тело
С военной музыкой, по всем статьям
Церемоньяла. Уберите трупы.
Средь поля битвы мыслимы они,
А здесь не к месту, как следы резни.
Команду к канонаде!

Ни слова больше. Это низость, Яго.
Ты деньги брал, а этот случай скрыл.

Но, черт возьми, вы не хотите слушать.
Я сам не знал, не думал, не гадал.

Ты врал мне, что его терпеть не можешь.

И можете мне верить, – не терплю.
Три важных шишки рекомендовали
Меня на лейтенантство. Это пост,
Которого, ей-богу, я достоин.
Но он ведь думает лишь о себе:
Они ему одно, он им другое.
Не выслушал, пустился поучать,
Наплел, наплел и отпустил с отказом.
«Увы, – он говорит им, – господа,
Уже себе я выбрал офицера».
А кто он? Математик-грамотей
Микеле Кассьо некий. Флорентинец
С красавицей на шее. Бабий хвост,
Ни разу не водивший войск в атаку.
Он знает строй не лучше старых дев.
Но выбран он. Я на глазах Отелло
Спасал Родос и Кипр {53}и воевал
В языческих и христианских странах,
Но выбран он. Он мавра лейтенант,
А я поручиком их мавританства.