Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы

— Что ж, давай, — сказала продавщица. — Только он у тебя чистый?

— Очень чистый! — быстро сказал Петрик и тяжело вздохнул. Жалко было расставаться.

Домой он возвращался вприпрыжку. Три — не четыре. Все-таки легче.

А возле калитки его встретил Опанас. Они давно не виделись. Петрик был рад остановиться и поболтать.

— Значит, завтра? — сказал он многозначительным голосом.

— Нехай завтра, — мрачно произнес Опанас, глядя куда-то в сторону.

Петрик удивился до крайности. Как, неужели ему уже расхотелось в школу?

— Ты… — начал было Петрик, но Опанас его перебил:

— Сначала съел порцию шоколадного… потом порцию сливочного… потом еще полпорции ванильного…

— Ага! — понимающе воскликнул Петрик. — Болит живот, и теперь не хочешь касторки.

Но Опанас только рукой махнул. Какая там касторка! Если бы касторка…

— Мать дала два рубля… купи, говорит, чего нужно для школы, а чего останется, можешь на мороженое… А я сначала захотел мороженого. Теперь у меня ручка есть, резинка есть, карандаш есть, а пенала… а пенала не-е-ет.

Опанас громко заревел.

Петрик был потрясен до глубины души.

— У тебя нет пенала? — воскликнул он, не веря собственным ушам. — Ни одного пенала? Ни одного?

— Ни одного! — прорыдал Опанас.

— Обожди здесь! — коротко приказал Петрик. — Прямо на этом самом месте…

Сбегать домой было делом одной секунды. И когда Петрик вернулся с коричневым папиным пеналом в руках, Опанас еще не успел осушить слезы.

— Теперь у меня всего два! — сказал он, отдавая Опанасу пенал.

В благодарность Петрик получил целую горсть колесиков от старых часов и счастливый побежал домой. Это была изумительная удача.

Мама встретила его с веселым лицом.

— Ну, Петрик, — сказала она, — насчет пеналов можешь не волноваться… Все устроено: кожаный взял себе папа — ему будет удобно на работу для карандашей, — пестренький с хаткой я тоже… Петрик, что с тобой?

Лицо у Петрика бледнело и вытягивалось.

— Теперь ни одного! — воскликнул он, всплеснул руками и выскочил на улицу.

— Вы еще не продали мой пенал? — вбегая в книжный киоск, дрожащим голосом обратился Петрик к продавщице.

— Нет, а что? — удивилась продавщица.

— Вот деньги… Дайте мне его поскорее!

Петрик схватил пенал и осмотрел со всех сторон. Да, да! Это он! Вот сучок, похожий на родинку. И крышка выдвигается, как надо… И пахнет… Петрик сунул нос внутрь и с наслаждением вдохнул смолистый аромат елового леса…

Первого сентября Петрик и Опанас первый раз пошли в школу. И хотя они с вечера договорились итти вместе, Опанас умчался с братьями, совершенно забыв о существовании Петрика.

А Петрик, начиная с полседьмого, занялся укладыванием школьного имущества. Он впихнул в портфелик все свои учебники, десятка три тетрадей, целый набор карандашей, резинок и ручек. И, наверное, сотню перьев «пионер».

Напрасно мама и папа убеждали его, что больше одного карандаша и одной ручки ему не понадобится. И хватит пяти тетрадок. И в первый день можно не брать всех учебников. И уж совершенно достаточно положить в пенал три запасных перышка.

Петрик ничего не хотел слушать и упрямо мотал головой. Нет, он возьмет все! Решительно все! А вдруг у него сломается карандаш? А вдруг у кого-нибудь потеряется ручка или будет скрипеть старое перо?

И он пихал, пихал, пихал в свой маленький портфель, пока этот портфельчик не раздуло до неузнаваемости.

— Сейчас лопнет! — сказала мама жалобным голосом. — Или по дороге… обязательно!

Они шли в школу очень взволнованные. И, может, потому, что было такое необычайное солнечное утро и что в школу шло так много ребят и все с такими особенными лицами, полными радостного ожидания, может, потому сердце у Петрика сладко замирало… Крепко сжимая мамины пальцы, он время от времени глубоко вздыхал.

Что ждет его в школе?

И мама тоже очень волновалась. Ведь это так приятно, когда сыну восемь лет и он первый раз идет в школу!

Возле школьного забора они остановились.

— Сам войдешь? Или вместе? — спросила мама.

— Погоди, — сказал Петрик, — сначала только посмотрю. — И он приложился глазом к щелке в заборе.

Как интересно было на школьном дворе! И сколько ребят! И как им весело! И разве страшно?

И, может быть, впервые Петрик почувствовал, что сумеет обойтись без мамы и совершенно самостоятельно, без страха вступить в этот новый заманчивый мир.

— Пойду! — сказал он, отпуская мамину руку.