В. Хомутов - По зверю и птице

На пароходе свистнул гудок, и паром отвалил от

берега. Плот изрядно качало на волнах. Костя сидел

в тарантасе ни жив, ни мертв; к нему жались озябшие

собаки, а Герасим и Федотыч крепко держались

за перила плота и хмуро поглядывали на реку.

Иногда волна набегала на плот и заливала

доски... Туго натягивался при порывах ветра ка-

нат, казалось, — вот-вот оборвется...

Однако, пароход все двигался и двигался

к берегу. На этот раз луговая сторона посте-

пенно убегала вдаль; можно было разглядеть

отдельные дома Каракулина, и нагорный берег

делался все ближе и ближе. Наконец, вот и

пристань!

Успокоенный Костя радостно гладил собак;

Герасим вывел лошадь на берег, и иззябшая ко-

былка бодро потащила тарантас в гору по на-

мокшей и расплывшейся глине.

Федотыч уговорил гостей зайти к нему, пе-

реждать непогоду. Дед Герасим согласился, и про-

дрогшие охотники стали греться в теплой избе.

Но вот снег перестал итти; ветер начал сти-

хать, и неожиданно солнечный луч разорвал тучи

и залил радостным светом и берег, и Каму.

Все повеселели. Село точно вымылось после

дождя; ярко блестели лужи; отряхиваясь от дождя,

выползли на сельскую улицу куры и утки. Гроз-

ная река успокоилась и опять ровным течением

понесла свои волны в далекую Волгу.

Герасим заторопился в путь-дорогу, и вскоре

тарантас уже выехал из села и медленно по горе

стал подвигаться вдоль берега.

Костя не мог оторвать глаз от реки. Точно

он за одну ночь сроднился с этими местами,

с нескончаемым лугом, с бесконечными стогами,

которые отсюда казались маленькими точками.

Так жаль уезжать отсюда! Словно еще слышатся

крики гусиных стай и перед глазами стоит

камышами заросшее озеро!

Но вот и конец горе. Дорога сворачивает

под гору к лесу... Сейчас уже не будет видно

реки, исчезнут вдали заливные луга... Прощай же,

красавица Кама!..

ВОЛКИ ОДОЛЕЛИ

Совсем замучили крестьян за эту зиму волки.

Почти ни одной ночи не проходило, чтобы с са-

мой улицы села Тагашева не было слышно, как

где-то близко в полях, протяжно и зловеще, за-

воет одинокий волк, а ему с разных концов

начнет откликаться воем целая стая.

Утром то та, то другая хозяйка не досчи-

тается то овцы, то курицы, то собаки. До того

осмелели волки, что по хлевам, как в лесу

хозяйничали. Проезжего крестьянина стаей

до самой околицы за дровнями провожали,

а старуха Василиса Дементьева, как пошла

в лес за хворостом, так и не вернулась, и по

всему селу говорили, что ее наверное волки

разорвали.

Уж чего-чего крестьяне не делали, чтобы

от этого хищного врага избавиться — ничего не

помогало!

Очередь они на селе установили. По ночам

очередной вокруг села ходил и время от вре-

мени из ружья в воздух стрелял, чтобы волков

отогнать. Костры у околиц жгли, падаль отра-

вленную в полях подбрасывали, а все волки не

переводятся; все беда крестьянская не умень-

шается.

Надумали, наконец, крестьяне общественную

облаву на волков устроить. Дали знать из

сельского совета в волость, съездили в город в охот-

ничий союз и попросили прислать знающих

людей и стрелков.

Приехал в Тагашево через некоторое время

из союза охотник— Климент Иванович, —

расспросил крестьян, как у них дело обстоит и

попросил дать ему в помощь человека, который бы

хорошо охоту понимал, знал бы все места, где

зверь держится, и мог бы вместе с ним волков

обложить и облаву наладить.

В один голос крестьяне охотнику назвали

мельника деда Герасима. Никифор Хитров взялся

охотника на мельницу на дровнях свезти, а кре-

стьяне обещали еще несколько лошадей выста-

вить, чтобы только поскорее волков обложить.

В морозный день собрался Климент Ивано-

вич ехать с Никифором к деду на мельницу,

а Ильюша Изотов и Костя Кольчугин уж тут

как тут. Увязались вместе с охотником к деду

Герасиму ехать, чтобы им, в чем понадобится,

помогать.

Сначала не хотел охотник их с собой брать,

но потом согласился:

— Ладно,— говорит, — пускай они едут. Они

лошадь покараулят, пока мы с мельником на