Борис Ицын - Подростки

Степан даже плюнул с досады. Уже все локомотивы были потушены. Люди выходили из депо…

— Да ты послушай! — крикнул он.

— И слушать не хочу! Не хозяин ты моему паровозу. Сам справлюсь. А ты беги, вишь, народ тронулся, — и старик подошел к рычагам управления.

— Ну, милый, — обратился он к паровозу, точно к разумному существу, — отдыхать пока надо. Попорчу я тебя, брат, малость, чтоб не ездил ты. Ничего не попишешь. Нельзя, брат! Народ весь поднялся. Против мира не пойдешь. Так-то! Побудь, братец, инвалидом, а там посмотрим.

Степан и Валя бросились догонять ушедших. Толпа подходила к мастерским среднего ремонта. Впереди рабочих бежали ученики, Валентин догнал их и вместе с такими же, как он, орущими, свистящими парнишками, влетел в мастерские.

— Забастовка, забастовка! — кричали ребятишки. Рабочие бросали инструмент, спешили навстречу толпе. Впрочем, не все. Некоторые, особенно пожилые, продолжали работать. Тогда другие подбегали к ним, насильно отбирали инструмент, выкидывали из тисков заготовки и, подхватив под руки упиравшихся, вместе с ними вливались в толпу и двигались дальше.

Вот и центр всех мастерских — токарный цех. Валентин первый вбежал туда.

— Дяденька! — крикнул он пожилому рабочему, хватаясь за рукоятку и моментально переводя ремень на шкив холостого хода. — Дяденька, товарищ, шабаш, мы бастуем!

Ошарашенный рабочий хотел было выругаться, но в эту минуту в цех вошли рабочие.

— Забастовка! Забастовка! — Слово это, казалось, имело крылья. Оно летело над толпой, обгоняло ее. Оно проникало в сердце каждого. Почти разом замолчали станки и только тихонько, по-пчелиному, жужжала под потолком трансмиссия.

Цех за цехом останавливал работу. Оставалось одно машинное отделение.

Рядом с Валей бежал теперь худой, высокий, лет четырнадцати, вихрастый и корявый парнишка — ученик токаря.

— Телефон! — крикнул он. — Бери ножницы! — Валентин понял сразу: в конторе мастера Врублевского был телефон.

Ребята быстро отыскали ручные ножницы для резки железа и кинулись со всех ног к конторке. Валентин взобрался на спину нового товарища и мигом перерезал провода. Однако ребята опоздали. Только перед этим перепуганный Врублевский позвонил в жандармское отделение. Об этом сказал Степану рабочий, случайно оказавшийся в конторке. Следовало ожидать прибытия жандармов и, возможно, казаков.

— Товарищи, скорее к машинному!

В дверях машинного отделения толпу встретил широкоплечий чернобородый машинист.

— Стой! — крикнул он. — Не позволю останавливать машины.. Я не желаю бунтовать! И все машинное будет работать!

Толпа остановилась. Это было первое сопротивление. Степан понял, если машинисты не бросят работы, то и среди бастующих найдутся маловеры и трусы. Кой-кто сразу побежит к станкам. Уступать нельзя. Не долго думая, он, оттолкнув чернобородого, бросился к двигателю. Машинист кинулся было следом за Антипиным, но десятки рук крепко схватили его.

— Останавливай! — крикнул Степан молодому помощнику машиниста. — Чего стал, разиня? Против рабочего класса?!

— Мы-то? — Парень испуганно глянул на Степана. — Мы-то завсегда за, — и он быстро остановил машину.

Депо замерло окончательно. Забастовка началась.

— Валентин! — крикнул Степан, выйдя из машинного отделения и увидев Кошельникова. — Собери ребят да живо к вокзалу. Смотрите там в оба. Если полиция или жандармы, предупредите. Организуй!

— Ребята, за мной! — крикнул тот и для верности свистнул, что было силы. Сразу около него сгрудилось человек пятнадцать учеников.

— Побежим к вокзалу. Ты, — он сказал своему новому приятелю, высокому парню, — останься здесь. Десять человек я расставлю так, чтобы друг друга видели. Мы вперед побежим, смотреть будем. Если нагрянут, махнем да свистнем, а вы сигнал по цепочке передадите. Айда!

И веселая гурьба помчалась вприпрыжку, растягиваясь постепенно в цепочку. Связь получилась быстрой и надежной.

В мастерских начался митинг. На паровозные скаты, привезенные для обточки бандажей, положили доски. На эту самодельную трибуну поднялся пожилой рабочий — один из руководителей забастовки.

— Товарищи, — крикнул он. — Не сдаваться! Пока не уступят, работать не начнем.

— Правильно! Держись! Не отступай! Верно! — пронеслось над толпой.

— Дружно будем держаться — никто не страшен, — продолжал рабочий. — Только, товарищи, без дела казакам на нагайки не нарываться.

В это время толпа зашевелилась и раздалась, пропуская к трибуне маленького, полного, круглолицего начальника станции. За ним шагал Врублевский и кое-кто из администрации депо.