Борис Ицын - Подростки

— Ребята, мальчики, бросьте! Коля, бежим! — Наконец она не выдержала и своим маленьким кулачком ударила по спине одного из ребятишек и сейчас же, испугавшись, бросилась бежать.

— Кешка, догони девчонку! — крикнул старший мальчик, очевидно, коновод, — мы им обоим всыплем.

Средний из ребятишек кинулся за Любой.

Николай испугался не на шутку за Любу и того, что мальчишка может вырвать корзинку, уронить ее… Он оттолкнул обоих драчунов и бросился следом за Кешкой, который преследовал девочку.

Это была странная картина. По улице бежала перепуганная девочка, изнемогая под тяжестью корзины. Ее догонял белобрысый парнишка, за ним бежал Николай, и дальше опять погоня — двое разъяренных задир.

Люба чувствовала, что вот-вот упадет. Корзина, казалось, притягивала ее к земле. Ноги подкашивались, во рту пересохло, под ложечкой так кололо, что девочка не могла дышать. Вот она завернула за угол. Преследователь был близко, она отчетливо слышала не только топот, но и его свистящее дыхание.

Неожиданно Люба бросилась наискосок, через улицу и подбежала к стоящему на перекрестке городовому.

Кешка остановился буквально в нескольких шагах.

— Он… он… — проговорила девочка, задыхаясь, — он… дерется!

Тогда преследователь круто повернул и столкнулся с Николаем. Тот успел крепко ткнуть врага в подбородок и подлетел к Любе.

— Ты драться? — пробасил городовой и схватил Николая за шиворот.

— Я? — изумился мальчик. — Да я…

— Нет, он мой… мы шли с ним. За ним тоже бежали…

— А, — протянул городовой. — Их уж и след простыл, идите себе спокойно.

— Они за углом… — не могла успокоиться Люба.

— Я провожу вас, — сказал городовой. Николай взял корзинку и двинулся поспешно вперед. За ним пошла Люба, а следом степенно зашагал бравый городовой.

Люба совсем избавилась от испуга, а Николай только сейчас по-настоящему стал бояться. Шутка ли, а ну, как городовому придет на ум узнать, что в корзине? Ведь видно, что она тяжелая. Тут и попасться можно. Хотя бы отстал городовой. Николай прибавил шагу. Люба поняла его.

— Спасибо, господин городовой, — сказала она. — Мы теперь сами дойдем.

— Ну, шагайте!

На всякий случай Николай и Люба сделали большой круг, пробродили около часу и только тогда прошли на квартиру к веселому студенту.

Вскоре задание было выполнено. Ребятам, правда, хотелось носить и заряженные бомбы, но Степан не разрешил. И начиненные оболочки возвращались по другой цепочке.

В депо шла обычная, на первый взгляд, работа. Но Валентин уже давно примечал, что назревают какие-то события. Вот и сегодня: он видел, как утром пришел из медницкого цеха рабочий, пошептался со Степаном, с Папуловым и еще несколькими слесарями. Лицо этого человека было мальчику знакомо. Он долго думал, где видел его и, наконец, вспомнил: в лесу, на маевке.

Потом два раза уходил Степан. Многие рабочие были заметно возбуждены. Это чувствовалось по отрывистым многозначительным фразам. Казалось, люди чего-то ждут. До обеда, однако, ничего не случилось, и Валя увлекся работой. Свое дело он любил и очень хотел скорее стать таким мастером, как Степан.

Обеденный перерыв только что кончился, и мальчик взялся было за молоток, как вдруг в депо влетел такой же, как он, двенадцатилетний ученик из товарновагонного цеха и, задыхаясь от бега, закричал громко и взволнованно:

— Идут наши! Сюда идут! Работу бросили!

Степан вскочил на паровозный скат.

— Товарищи, — крикнул он, — бастуем, кончай работу!

— Шабаш! Бастуем! Конец! — пронеслось по депо. Шум работы мгновенно стих. Степан, а за ним еще с десяток человек кинулись к паровозам. Валя вместе со всеми подбежал к пузатому локомотиву, только перед обедом зашедшему в депо. Седобородый, сухощавый старик-машинист сосредоточенно проверял регулятор и немало удивился, увидев около паровоза слесарей.

— Тимофеич, — крикнул Степан, — кончай работу, брат! Воронка твоего надо малость того, чтобы не ездил больше.

— Чего, чего? — не понял старик.

— Забастовка, Тимофеич! Приводи паровоз в негодность. Смотри, — он показал на стоящие рядом локомотивы. Машинисты спускали пары, сливали воду. Паровозы, точно понимая, что с ними делают, тяжело и продолжительно вздыхали.

Степан взялся за рычаги управления.

— Брось! — крикнул Тимофеич. — Уйди, говорю, не смеешь!

Антипов недоуменно остановился. Он не ожидал этого.

— Ишь, какой прыткий! — продолжал кричать Тимофеич. — Остановить?! Нет, брат, я на своем паровозе знаешь, сколько лет работаю? С Николаевской на нем сюда приехал, и никто его у меня не останавливал. Понимаешь ты это?