Ксения Беленкова - Эффект лучшего друга

– И это хорошая новость? – ужаснулся Женька. – А какая тогда плохая?

– Мне повесили на хвост эту воображалу Николь, – упавшим голосом продолжила Эля. – Я ляпнула при гостях, что подтягиваю тебя по школьной программе, так папин новый партнер, перед которым мы все должны стелиться и краснеть, как ковровые дорожки, попросил меня помочь его ненаглядной дочери с занятиями… Вот ведь скряга, мог бы и репетитора нанять! Нет, без моей помощи у папы нет шансов получить финансирование для расширения фирмы…

– Я не заметил, чтобы Ника воображала, – перебил Женька, усаживаясь на кровати и подкладывая для удобства под спину подушку, разговор грозил стать долгим.

– Ну да, для тебя она просто Ника, как же я забыла, – пропела Эля. – И уверена, ты не заметил ничего, кроме выреза на ее блузке.

В этот миг Женька очень пожалел, что как-то опрометчиво любовался лишь глазами, не в силах опустить взгляд.

– А что, разве Ника плохо учится? – Он хотел как можно больше узнать об этой девушке. – Она не слишком-то похожа на отстающую…

– Ну конечно, как Николь может быть отстающей? – ядовито тянула Эля. – Она же впереди планеты всей!..

Разумеется, Ника просто не могла быть банальной двоечницей – Женька с первого взгляда знал, что это необыкновенное, возвышенное существо. И не ошибся. Помощь в обучении была нужна лишь потому, что Николь совсем недавно вернулась в Россию из Канады, где провела около десяти лет. Теперь Женька понял, откуда у него возникло ощущение нереальной сказочности при звуках ее голоса: все дело в том, как Ника произносила слова. Это был легкий, очаровательный акцент.

– А теперь ее отца перевели из филиала фирмы в Торонто к нам, в Москву, – продолжала жаловаться Эля. – И я, как проклятая, должна помогать этой иммигрантке освоиться в русской школе.

– Так это же круто, твоя тема! Дерзай, Макаренко! – поддержал подругу Женька и тут же спохватился: – Постой, это что же, мы втроем можем заниматься?

У него даже дух перехватило – на голову вот так запросто обрушился громадный бонус – возможность новых встреч с Николь.

– А ты и рад, да? – В голосе Эли железа было, как в яблоке. – Но помни, для этого ты должен будешь каждый раз напяливать платье!

Никакие уговоры не помогали, Эля будто бы взяла сторону своих зверски строгих родителей в этом щепетильном деле. Она наотрез отказывалась признавать в Женьке мужское начало, убеждала, что родители запретят им встречаться, как только раскроется истина. И спектакль требуется продолжать, особенно теперь, когда у Жени-девушки появилась покровительница в лице Элиной мамы.

– Ну хорошо. – К полуночи Женьке пришлось сдаться, он уже сполз в кровать и откровенно засыпал. – Я готов играть эту роль до окончания школы. Но Нике мы обязательно скажем правду!

– Обязательно скажем! – подтвердила Эля. – Как только поймем, что ей можно доверять…

Эля сбросила вызов раньше, чем Женька сумел прикинуть, сколько времени займет это понимание.

Москву давно съела ночь, темнота дремала в пыльных углах Женькиной маленькой комнатушки. За дверью тихо шумела вода, из коридора полз приторный аромат ванили – это мама принимала перед сном расслабляющую ароматическую ванну. Все вокруг было, как и прежде: перемены часто подкрадываются так незаметно, что, глядя на них прямо в упор, ничего толком и не увидеть…

Пронесся месяц с тех пор, как Женька принял для себя важнейшее, если не сказать больше, – судьбоносное решение, изменившее впоследствии всю его жизнь. Но тогда он еще не знал этого. И потому совершенно спокойно, с расчетливой уверенностью и актерской сноровкой, несколько раз в неделю облачался в один из маминых бесчисленных нарядов, чтобы явиться в гости к Эле для регулярных занятий. Любопытным соседским старушкам, украшающим дворовые лавочки, он назвался Жениной кузиной, приехавшей поступать в столичный институт из Астрахани, чем вызвал сочувствие к этому очевидно небогатому на красивых невест городу. Родители Эли привыкли к несуразному виду отстающей подруги и перестали подозрительно таращиться, вспоминая слабоумного Коленьку. В школе Женька начал успевать, как никогда раньше, рискуя к лету превратиться в натурального ботана. Направленная исключительно на зубрежку уроков память работала с полной отдачей. Но все это мало волновало Женьку, его обучение двигалось как-то по инерции, являясь лишь поводом для вожделенного общения с Николь. Он работал, как мотор, несущий состав в заданном направлении и нацеленный лишь на сближение с нужным объектом. Стоит отметить, подружка из Женьки вышла отменная: привыкший к женскому обществу, он легко нашел общий язык с канадской красавицей. Тем более, Эля по большей части молчала, а ее серые цепкие глазки частенько заползали глубоко под брови, поглядывая оттуда как-то настороженно, если не враждебно. Ника тоже не блистала красноречием, что Женька относил к природной благочестивой скромности, зато веселилась после каждой его шутки, наполняя широкую комнату колокольным смехом. От этой звенящей, чуть повизгивающей радости порой даже закладывало уши. Но Женька в каждом Никином жесте, в каждом звуке ее голоса находил лишь обворожительную прелесть. Сокрушительный тайфун хохота пронесся над комнатой, когда Ника узнала о прозвище «Энциклопедия», которое так шло увесистой всезнайке, что самоотверженно взялась за домашнее обучение. И пока Эля демонстративно закладывала уши ладонями и чуть морщила без того вздернутый нос, Женька с упоением внимал безудержному, погрохатывающему веселью.