Ксения Беленкова - Эффект лучшего друга

© Беленкова К., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Физкультурный зал школы номер сто шестьдесят один по улице Новикова сиял окнами в вечернюю темноту осенней Москвы. В полусонном здании расположился театральный кружок «Маска»: объятые кисло-лимонным светом юные дарования приступили к работе над новым школьным спектаклем. По широкому залу хозяйским размашистым шагом прохаживался учитель физкультуры, он же руководитель трудолюбивого кружка, Боровиков Михаил Юрьевич, а для большинства учеников – просто Боров. Впечатывая мускулистые ноги в скрипучий, сияющий лаком пол, Михаил Юрьевич обводил тяжелым и беспощадным взором лица своих подопечных, выстроенных в ровную шеренгу. Он кривил пухлые губы, явно недовольный качеством «поголовья».

– Северным оленем у нас будет, – тянул слова, выискивая подходящую фактуру, – оленем будет…

Ребята смущенно отворачивались, будто чувствуя себя недостойными предлагаемой роли. Они чуть сгибали колени и втягивали щеки, стараясь казаться как можно более немощными и субтильными. Положа руку на сердце, никто из них не жаждал примерить оленьи рога и копыта даже ради искусства.

Женька Рудык единственный легко и уверенно смотрел в глаза Борову. Вжимать голову в плечи и отваливать нижнюю челюсть, изображая пожизненное недомогание, у Женьки просто не было нужды. Вот уже неделю он потихоньку разучивал роль Кая, которая досталась ему, что называется, по заслугам. Рудык был, кажется, единственным, кто посещал «Маску» по зову сердца, а не ради банальной оценки. По большому счету ребята приходили в кружок лишь затем, чтобы разжалобить Борова на пятерку по физкультуре. Требовательный и суровый на своих уроках, Михаил Юрьевич размягчался, точно пластилин в пламенных руках, когда в силу вступало театральное искусство. Он вдохновенно творил свои маленькие покорные миры. И готов был пустить слезу, когда актеры с точностью мячей, попадающих к корзину, отыгрывали свои роли. В журнал ложились пузатые пятерки, даже если какой-нибудь талантливый Северный олень недостаточно быстро пробегал стометровку или попросту не мог на уроке оседлать козла. Потому дорога в «Маску» не зарастала, кружок жил вопреки беспощадным нормам ГТО.

Женьку мало интересовали отметки, он был томим той же страстью, что и физрук – театр манил его, даруя возможность создать для себя новую интересную реальность. Не виртуальную, ограниченную слепым экраном любого гаджета, а совершенно реальную – дышащую и ощутимую. Женька мечтал о главных ролях и готов был разучивать десятки страниц текста, что порою отвращало от кружка иных охотников за пятерками. Кто-то предпочитал активнее взяться за свое тело, оставляя духу возможность лениво почивать среди способных к долгим отжиманиям мышц. Но Женька отчаянно, с неизбывным азартом нырял в глубокие, многословные роли. Память никогда не изменяла ему на школьной сцене, и даже природная скромность испарялась куда-то, лишь только Женька входил в роль. Отличающийся быстрой реакцией, Боров довольно скоро оценил способности Рудыка, и вместо безмолвных рогов ему стали доставаться большие роли. «Тебе бы еще фактуру подкачать! – кривил Боров скуластую мину, ощупывая куриные Женькины ручки. – Колориту нарастить!» К прискорбию физрука, его самый ответственный и работоспособный артист был ростом ниже среднего и носил неприметную, костлявую худобу. Так что однажды, заменяя освобожденного от физкультуры Крота, оказался чуть ли не вдвое меньше Дюймовочки. Превратив трогательную сказку в сущую буффонаду.

– Титяков! Шаг вперед из строя! – пробасил Боров, заставляя всю шеренгу разом вздрогнуть.

Из шеренги выдвинулся длинный, сутулый парень, остриженный игольчатым бобриком.

– Будешь Северным оленем. – Боров измерил вогнутую фигуру Титякова профессиональным взором и что-то удовлетворенно отметил в своем блокноте.

– Но… я… – неуверенно промямлил Титяков, прищурившись, точно обиженный на весь белый свет.

– Отставить разговоры! – резюмировал Боров и тут же продолжил, сверившись со списком действующих лиц. – Маленькой разбойницей будет…

Пол снова заскрипел под широкими подошвами белых кроссовок: физрук дробил зал шагами. Титяков послушно вернулся в шеренгу, будто бы даже слегка успокоенный тем, что роль разбойницы его теперь точно минует.