Елена Ленковская - Реставратор птичьих гнезд

– Ну, здравствуй, племянничек! Похож на папку, похож. Это весь твой багаж?

Кивнув, Герман стиснул протянутую ладонь, поздоровался. Сам он дядю Игоря узнал не сразу. На фотографии, которую показывала Герке мама, тот был моложе и заметно стройнее. Хотя, пожалуй, что-то львиное в нём и на том снимке ощущалось. Правда, грива светлых длинных волос была заметно гуще.

– Белогорье, Белогорье, по цене автобуса!.. – выкрикивали хриплыми голосами таксисты.

Мимо «газелей», в разинутые пасти которых поспешно грузились рюкзаки и чемоданы туристов, едущих в неведомое Герке Белогорье, дядя провёл его к парковке, где стоял видавший виды отечественный внедорожник.

– Ты завтракал? Ехать долго, несколько часов, – предупредил дядя Игорь. – Или зайдём в кафе, перекусишь?

Герка, неопределённо мотнув головой, с застенчивой поспешностью полез в машину.

Дядя поглядел на него с сомнением.

– Ладно, усаживайся пока. Я – мигом. Картошку фри любишь? – нагнулся он к машине, чтобы увидеть Геркино лицо.

Герка кивнул.

– Николка тоже готов её с утра до вечера трескать. – дядя хлопнул дверцей и направился к ближайшим киоскам с фаст-фудом.

Держа в руке твёрдый бумажный фунтик с жареной картошкой, Герка аккуратно, двумя пальцами, выуживал длинные румяные ломтики. Жевал не спеша, глазея по сторонам на пыльные, шумные, с самого утра запруженные машинами улицы Барнаула. Город показался ему большим, деятельным, но бестолковым. Зелени мало, интересных, красивых домов по дороге почти не встретилось. А Герка если что и любил в больших городах, так это интересные дома.

Из центра выехали быстро. Припекало всё сильнее, тянулись неопрятные пустыри, автозаправки, шиномонтажки и дорожные забегаловки.

Хлам городских окраин остался позади. Открылись необъятные, расстилающиеся до самого горизонта поля, и это было уже что-то! Лишь бетонные коробки остановок загородного автобуса – как форпосты городской цивилизации – торчали местами из обочин.

Они были здесь на удивление яркими: ядрёной, просто «кислотной» раскраски. Издалека Герке показалось даже, что это граффити. Он аж подпрыгнул на сиденье, выронив на колени последний ломтик картошки. Можно сказать, стойку сделал: инстинкт райтера, пусть и бывшего. Сразу подумалось: вот где раздолье! Здесь, наверное, и полиция почти не следит. Пригнать сюда на велике и «забомбить» что-нибудь этакое!

Когда подъехали ближе, невольно фыркнул: настолько нелепыми были эти «росписи». Никакое это не граффити, конечно. Какие-то грубо намалёванные гигантские цветы, шарообразные, мультяшного вида пчёлы, такие же уродские, аляповатые бабочки. Полное разочарование.

Чуть позади каждого навеса высовывались обязательные будки общественных уборных. В такой же дикарской раскраске. Общественные сортиры в стиле «вырви глаз». И так вдоль всей трассы…

– Что? Заметил? Вот такие у нас теперь остановки. Видишь, как отремонтировали? Денег на современный дизайн выделили. Областная программа по благоустройству – не шуточки…

Герка ёрзал в кресле. Так и распирало отпустить что-нибудь колкое. Это современный дизайн? С дуба они тут все рухнули, что ли? На одном из туалетов он увидел пляшущих медведей. Ладно, это ещё куда ни шло, они хотя бы ироничные. Медвежий хип-хоп в полный рост. А может, медвежья болезнь? Актуально, кстати, для сортира… Но пчёлки-то эти лупоглазые!.. Таких обычно в детских районных поликлиниках на стенках рисуют… Они ж вообще ни в какие ворота! Детская переклиника в чистом виде.

– Скоро и в нашем «дальнем углу» остановки в соответствующий вид приведут. Есть и у нас там свой дизайнер, один на весь район. Но уж я его попросил, чтоб без пчёлок! – сказал, смеясь, Игорь в ответ на ехидную улыбочку Герки.

Герка расхохотался. Они поняли друг друга. Игорь ему определённо нравился.

Дальше ехали молча. Трасса дымилась от жары. С жёстким шорохом улетал под бампер белый пунктир разметки. По обе стороны дорожной ленты простирались необъятные поля. Над ними высился, звеня, упругий, парашютом вздувающийся в космическую бесконечность купол – небо.

Свод, пространственная конструкция, выпуклая оболочка. Гудит, вибрирует, натянута туго. Стрела подъёма одиннадцать тысяч метров. Или больше. Примерно на этой высоте авиалайнеры летят. Вот это свод, вот это архитектоника, вот это масштаб!

Кондиционер у Игоря барахлил, а зной всё усиливался. Сгустившийся воздух дрожал, обтекая капот и стёкла, словно горячий душный кисель. Нельзя было открыть окно без опаски, что он вместе с мухами не вольётся в салон машины.