Елена Ленковская - Реставратор птичьих гнезд

Подростки переминаются с ноги на ногу, тянут шеи, размахивают свидетельствами о рождении, паспортами и свёрнутыми в рулон туристскими ковриками. Выкрикиваются фамилии, передаются через головы рюкзаки, кто-то протискивается вперёд, у кого-то, кажется, нет нужных документов. Пока взмыленные взрослые громко спорят и требуют начальника поезда, народ обнимается, приплясывает, трещит по телефону. Кто-то уже фотографирует всю эту кутерьму, выставив перед собой планшет…

– Вот тебе и попутчики, – радуется папа, не замечая, как притих и помрачнел Герка: лихорадка чужих проводов заставляет его острее чувствовать свою отдельность. – Поди, всю ночь песни петь будут. Мы в поездах всегда под гитару песни до утра горланили…

– Какие песни? – иронически фыркает мама. – Дорогой, ты отстал от жизни! У них и гитары-то нет, наверное. Каждый себе наушники в уши вставит – вот и все песни.

Герка, нащупав в кармане штанов спутанные в ком проводки микронаушников, иронически ухмыляется.

– Да? А жаль… – растерянно бормочет папа. – Кстати, Игорь наш в студенческие времена отлично на гитаре играл. У них даже своя вокально-инструментальная группа была, на вечеринках да на свадьбах играли. Неплохо подрабатывали, между прочим!

Дядя Игорь, папин дальний родственник, ждёт Герку там, на Алтае. Это он согласился принять троюродного племянника у себя на даче, в дальней деревне, после того как… Короче, после той дурацкой истории с эко-лагерем, из которого Герка сбежал в конце июня.

– Он звонил, Игорь-то? – озабоченно уточняет мама.

– Звонил, – кивает отец. – У поезда встретит, на место доставит. Так что автобусную станцию, как сначала думали, парню искать не придётся. С ветерком, Герка, на машине прокатишься.

– С одной стороны, слава богу. А с другой – как-то неудобно, в этакую даль…

– Всё равно периодически туда к матери наведывается, заодно и Германа отвезёт, – успокаивает папа маму, всё громче шмыгающую носом и комкающую в руках носовой платок. – Сама же волновалась, что в эту глухомань автобус раз в сутки ходит. Не дай бог, опоздает поезд – впрямь придётся парню до следующего утра на вокзале торчать. А так всё улажено. Ну что, Гер, пора?

Герка вздрагивает: из-под железнодорожного состава резко, с оглушительным шипением выходит воздух.

Обняв своих на прощание, Герка протиснулся внутрь. В вагоне было темно и душно. Народ, едущий издалека, давно сопел в обёрнутые казёнными наволочками комковатые плоские подушки.

Ему досталась такая же. Забрался на верхнюю боковушку, кое-как скрючился, поджав ноги, – во весь рост на вагонной полке он уже не помещался.

За окном плыла пропахшая чёрным битумом дождливая ночь. Под потолком подслеповато моргала и жмурилась дежурная лампа. Герка пытался заснуть, но не мог. Колёса всё толкли и толкли стальные стыки – бесстрастно, бесперебойно, размеренно. Так же размеренно храпели здоровенные вахтовики, свесив с верхних полок ручищи со следами татуировок. Внизу, на столиках, в такт этим мощным всхрапам нервно и жалобно дребезжали стаканы в тусклых мельхиоровых подстаканниках.

Свобода, солнце, голубизна небес – самый первый день этого лета. Они едут вереницей вдоль поселковой околицы. Впереди – Люська со Шмелём, за ними – Лиза. Герка, приотстав, с усилием жмёт на педали взятого напрокат заюзанного старого байка.

Издалека в просветах молодой зелени и белых берёзовых стволов золотом горит необычный, удивительный дом. Дом из колец. Они, конечно, на деле не золотые, эти огромные бетонные кольца, из которых обычно делают трубопроводы. Всего лишь эффект облицовки. Но эффект удивительный.

…Ве́лики брошены у сложенного из бетонных плит не отсыпанного пока землёй крыльца. Ребята попросились на экскурсию, и их всё-таки впустили внутрь. Суббота, начальства сегодня нет, поэтому если потихоньку, то можно. Дом не достроен, ещё идёт внутренняя отделка, и здесь только рабочие. Их всего двое, оба восточные люди, но говорят почти без акцента. Они явно гордятся, что этот дом такой необычный; на восхищённые восклицания ребят довольно кивают. Особенно рад тот, что помоложе. Он в основном молчит, зато всё время улыбается, сверкая медным зубом; тыльной стороной ладони потирает подбородок; смуглые пальцы испачканы в белой строительной пыли.