— Ну ясно, — сказал толстый дядя женщинам. — Муж сбежал, ключа нет, утюг калится. Это надо же: уходить — и не выключать электроприборы.
— На минутку вышла-то, кто же его знал! — жалобно откликнулась Марина. И захныкала, не поворачивая головы.
— Подожди ты! Может, твой Витя выключил утюг-то, — сказала знакомая.
Марину опять прорвало:
— Выключит он, как же! Сроду ничего не выключает, палец о палец стукнуть дома не желает, чтоб он отравился! Наделаем пожару, всю жизнь не расплатимся, будет знать, рожа запойная!
— Дело понятное, — сказал толстый дядя. — Все может кончиться возгоранием.
— Тогда, наверное, есть смысл немедленно позвонить пожарным, — откликнулся высокий гражданин.
Несколько остановившихся прохожих ему возразили: а вдруг утюг все же выключен и пожарные приедут зря? Неприятность будет.
— Пока ведь не горит. Ежели бы горело, дым бы из форточки шел. Она открытая.
Все посмотрели наверх. Над нижним кирпичным этажом поднимались еще два — деревянные, и на верхнем, под узорчатым карнизом большого окна, темнел квадрат распахнутой форточки.
Подошли две девчонки — те, что стояли у ворот, когда Максим прыгал. Тоже стали смотреть на форточку, быстро поняли, что к чему. Одна сказала:
— Если бы кто залез да выключил…
— Это, пожалуй, здравая мысль, — откликнулся высокий гражданин. — Но кто рискнет? Тут необходимы ловкость и сноровка.
Может быть, они просто так говорили, но у Максима под рубашкой забегали холодные мохнатые жуки. Показалось, что все смотрят на него. Если ловкость и сноровка, то у кого? Не у толстого же дяди и не у этих пожилых женщин с кошелками. И не у девчонок с глупо приоткрытыми ртами.
Наверно, видели передачу и уже вспоминают, как он пел про полет.
Здесь, конечно, не песню петь. До окна с форточкой метров семь: если стукнешься, щепки будут… А пилотка? А эти слова: «Ведь я ничуть не боюсь высоты»? Попробуй теперь сделать вид, что тебя ничего не касается, попробуй уйти! Может быть, ничего не скажут, но как будут смотреть вслед…
И как потом ходить по городу в пилотке с крылышками?
Максим глянул на водосточную трубу. Даже не оправдаешься, что старая и не выдержит. Или что грязная — перемажешься ржавчиной. Как назло, новая, прочная, покрытая коричневой масляной краской.
В конце концов, по шесту в спортзале он лазил, не падал…
И по правде говоря, как было бы здорово, если бы сейчас на виду у всех он спас от пожара дом…
Чувствуя замирание в душе. Максим снял пилотку и положил в неё болтик. Потом расстегнул и скинул жилет. Протянул все это высокому гражданину в очках:
— Подержите, пожалуйста.
Гражданин с почтением взял Максимкино имущество. Зрители эапереговаривались:
— Ишь, смелый малец…
— А чего! Он как перышко, враз доберется.
— Перышко! Мать-то видела бы…
— Да поймаем, коли оборвется…
— Ты, мальчик, главное, не бойся, забудь, что всоко…
— Граждане, зачем вы разрешаете? А если что случится?
— А если пожар?
— Мальчик, не надо!
«Не надо»! Теперь никуда не денешься, нужно держаться до конца. Максим, не оборачиваясь, подошел к трубе и здесь сбросил сандалии и носки. Глянул вверх, вдоль трубы. И все, наверно, смотрели, как он — ловкий, гибкий и быстрый — готовится рисковать. Сзади тяжело затопали — подошел толстый дядя.
— Давай-ка, акробат, я подсажу повыше. Все легче будет.
И не успел Максим вздохнуть, как оказался в двух метрах над землей. Почти на уровне второго этажа.
Он вцепился в трубу. Сжал ее коленями, ступнями, ладонями. Прижался грудью и даже щекой. Будто приклеился. Посмотрел вниз. Все с ожиданием глядели на него. Максим вздохнул и полез…
Труба, хотя и блестящая была, но не очень скользкая. И не очень шершавая — не царапалась.Она словно прилипала к ногам и ладоням. Угол дома был в тени, труба не нагрелась от солнца и приятно холодила. Максим после каждого рывка прижимался к ней щекой. Это прогоняло боязнь.
В общем, лезть было не очень трудно, и Максим понял, что до третьего этажа доберется.
А вот как дальше?
Он подтянулся последний раз, встал на перемычку, соединявшую трубу со стенкой. Железо было тонкое и резало ступни. Максим сжал зубы, зашипел от боли и поскорее перебрался на длинный карниз, который отделял второй этаж от третьего.
Окно с форточкой было третьим от угла. Цепляясь за косяки, за выступы деревянных узоров и переплеты рам, он стал пробираться вдоль стены. Снова стало жутковато, и, чтобы не дрожать. Максим уговаривал себя: все это не страшно, до земли всего два этажа, а если точнее — то полтора, потому что первый, каменный, — не настоящий этаж, а почти полуподвал. И если что случится, толстый дядька обещал поймать…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу