Лидия Чарская - Наташин дневник

Все я ему рассказала коротко и сбивчиво. И что живем мы с дедушкой вместе с той поры, как померла мамочка, то есть третий год. Что прежде жили с ней в Питере, что мамочка моя мастерицей там была, портнихой, ходила работать в одну известную мастерскую дамских нарядов. А папашу своего я по чти не помню. Он был убит в Японскую войну [5] Японская война – Русско-японская война 1904-1905 годов. , служил в ту пору в солдатах в пехоте. Я тогда еще маленькая была, трехгодовалая. Когда я потом кончила начальную школу, мамочка хотела поместить меня в профессиональное училище, да вышло совсем по-иному. Было мне уже одиннадцать лет, три года тому назад, значит, когда простудилась мамочка, схватила инфлюэнцу [6] Инфлюэ́нца – грипп ( устар. ). , а там перешло в осложнение, и померла она через неделю. Приехал отсюда на похороны дедушка – он служил наборщиком в здешней газете уж сколько лет – и увез меня с собой. Добрый, хороший он, дедушка, это отец папаши, единственный родственник наш. Каждый вечер, бывало, придет с работы, принесет газету и велит читать. Я-то читаю, а он похваливает. Однажды он и объявил мне, что хочет отвести меня к учительнице, чтобы она меня в гимназию подготовила в первый класс. Ну, с этого и пошло. Год походила к учительнице, а два учусь в N-ском учебном заведении. Все спасибо дедушке – добрый, заботливый он у меня. Правда, самой-то мне неловко иной раз бывает, что я такая большая, четырнадцатилетняя, с одиннадцати- и двенадцатилетними девочками в одном классе сижу. Да что будешь делать, если так пожелал дедушка. Нельзя было не послушаться его.

Господи Боже мой! Сама не знаю, что сталось со мной. Никак я не думала, не предполагала даже, что смогу так просто и свободно разговаривать с самим «Иваном Грозным», нашим страшилищем и пугалом. А он все внимательно выслушал, изредка только поддакивал и головой кивал, а когда я закончила – взял меня за руку и говорит:

– Послушайте, Иволгина, частенько мне приходилось сердиться и покрикивать на вас за неудачные, рассеянные ответы или неверное решение – все казалось, ленитесь вы, как и другие, не о том думаете, а теперь совсем другое освещение дает мне ваш бесхитростный рассказ. Ну, так вот что: если понадобится вам когда моя помощь, поддержка ли советом, или просто некуда будет голову преклонить, – прямо ко мне, в нашу семью толкнитесь. Жена у меня отзывчивая, славная, и детишки ничего себе, только лоботрясы и лентяи большие, а сердечки у них – чистое золото. Вот вам моя визитная карточка, тут и адрес. На словах сейчас все равно не запомнить. Держите же, не потеряйте. Ну, вот и приехали на Верховскую вашу. Где останавливаться, скажите?

– Вот у того серого домика.

Говорю, а у самой сердце екнуло. Как я могла забыться и спокойно проговорить всю дорогу, когда дедушка, милый дедушка, может быть… И всю душу так и залило будто какой-то волной темного нехорошего предчувствия.

Темное предчувствие меня не обмануло. Умер мой дорогой дедушка…

Все предыдущее было написано с надеждой на более счастливый исход. А вышло иначе. Видно, так Господь хочет.

Не помню, как спустил меня с лубянки Иван Сергеевич, как сунул при прощании мне в карман свою визитную карточку и что-то еще говорил у нашего крылечка. Только хорошо помню чье-то тяжелое большое тело, беспомощно распластанное на постели за ситцевым пологом, и странные какие-то звуки: не то стон, не то хрип, не то мычание. Неужели это дедушка?

То лицо, которое я увидела на подушке, так мало походило на лицо моего милого, родного, ненаглядного дедушки. Страшное, багровое, с закрытым левым глазом, со странно перекошенным ртом, оно глянуло на меня теперь единственным правым глазом, и из полуоткрытого рта вырвался опять тот же жуткий стон.

Не помня себя, я упала на колени у кровати на пол, обняла ноги дедушки и приникла к ним головой. Так меня и нашла через час хозяйка домика, у которой мы с дедушкой снимали комнату и полкухни.

– Вы бы, Наташенька, прилегли малость да успокоились, а я тут старуху-богаделку подговорила, пущай посидит ночью, попестует [7] Пе́стовать – здесь : заботиться, присматривать. больного. Доктор уже был и еще обещал приехать, лекарства никакого не прописал, велел только класть лед на голову, – сказала она, осторожно поднимая меня с пола.

Но я никак не хотела согласиться оставить больного дедушку. Решила просидеть возле него всю ночь. А чтобы как-нибудь скоротать время, захватила свой дневник и расположилась у столика возле кровати, предварительно заслонив свет лампы от лица дедушки.